. Что делать? Оставалось одно – издать книгу за свой счет. Этот выход предложило и само издательство. Но где взять деньги? Между прежним руководством клуба «Торпедо» и фанатами была неприкрытая вражда, да такая, что даже имя Виктора Михайловича не смогло как-то примирить и объединить их. Тогда решили обратиться к простым болельщикам: «Давайте всем миром соберем деньги на книгу!» И люди стали присылать кто сколько может.
Пока собирали, случилось несчастье, cкоропостижно скончался Сергей Шустиков – сын Виктора Михайловича, так же, как и его отец, очень много сделавший для своей родной команды. Так пришла идея включить в книгу и очерк о Сергее.
Тем временем требуемой суммы никак не удавалось собрать. Пришедшие на смену прежним хозяевам клуба новые руководители «Торпедо» на словах вроде бы поддержали эту инициативу, однако на деле практически ничего так и не сделали. В итоге клуб болельщиков принял решение прекратить работу над книгой.
Тогда за ее издание взялись другие люди – инициативная группа из четырех человек: болельщик команды с огромным стажем, не один год работавший в структуре клуба, Геннадий Пропошин, член Объединения болельщиков за единое «Торпедо» Олег Терман, историк автозаводского футбола Владимир Ергаков и автор этих строк. На помощь пришел и воспитанник «Торпедо», известный футболист Александр Рязанцев, который, к слову, с этого сезона вновь выступает за свою родную команду. Еще три года назад, будучи тогда игроком «Зенита», он случайно узнал о готовящемся издании и, не раздумывая, согласился стать спонсором. Поэтому хочется от всей души поблагодарить Александра от имени всех – старых и новых болельщиков «Торпедо». Это по настоящему большой и трогательный поступок. И дело здесь не столько в деньгах, сколько в памяти о футболистах-ветеранах, верой и правдой служивших своей команде, отдавших ей все без остатка, не требуя ничего взамен.
Помимо уже перечисленных имен, сердечно благодарю также давнего болельщика команды – Виктора Устинова и моих коллег журналистов – Павла Васильева, Александра Кобеляцкого, Александра Федорова, Сергея Шмитько, историка нашего футбола Акселя Вартаняна и многолетнего зам. директора торпедовского клуба Владимира Овчинникова за помощь в подготовке и издании этой книги.
Виктор Шустиков – душа и совесть «Торпедо», надежный, как рабочий с ЗИЛ
Вместо предисловия
Команду, ее стиль и игру создают футболисты. И чем разнообразнее характер выходящих на поле, тем ярче и неповторимее образ команды, тем привлекательнее она, тем больше болельщиков притягивает к себе, не отпуская их чувства и переживания. Люди видят и оценивают не только игру своих любимцев, но и их личностные качества.
Бывают такие игроки, которые внешне вроде бы абсолютно незаметны на поле. Играют не броско, просто, не выделяясь на общем фоне. Но без них очень трудно, если вообще возможно, представить ту команду, за которую они выступают. Это напоминает знакомую обстановку дома, где все нужное под рукой, и ты подчас даже не задумываешься, где что лежит, а подходишь и берешь. Таким «удобным» футболистом для московского «Торпедо» можно назвать Виктора Шустикова.
Он не был столь мощным по мысли, как Эдуард Стрельцов, непредсказуемым виртуозом, как Валентин Иванов, ярким и красивым в своей черновой работе на поле, как Валерий Воронин. У него было всего этого понемножку. Главный же дар заключался в другом – он был душой и совестью «Торпедо», тем, кто на поле и вне его исправлял ошибки партнеров, сглаживал конфликтные ситуации, вносил равновесие во все, что касалось жизнедеятельности команды. Его авторитет в торпедовской истории до сих пор незыблем. Он был и остается, я бы сказал, честью «Торпедо», тем, на что равняешься, с чем сверяешь свои мысли и чувства, свою линию поведения, свои поступки, наконец. И, наверное, не случайно великий игрок отечественного футбола, его одноклубник, Эдуард Стрельцов едва ли не в каждом своем письме матери из колонии просил обязательно передать привет «Витьку Шустикову». Лишь ему одному персонально! Он был тем звеном, от которого и начиналась вся цепочка…
В его внешности, манере держаться было что-то от потомственного рабочего ЗИЛа, честь и славу которого защищала команда. Да он и сам больше, чем кто-либо из его звездных партнеров напоминал работягу, мастера цеха, квалифицированного рабочего, который, как правило, бывает наиболее уважаем в рабочей среде.
Во всем его облике было что-то монументальное, надежное. Мощная, как у борца фигура. Крупные руки, широкая, трудовая ладонь. Немногословность, даже скупость на слова при общении, но при этом океан доброжелательности и какой-то детской открытости, когда у собеседника даже не возникает мысли как-то и чем-то обидеть его или быть обиженным им. В нем было то единственное и неповторимое очарование, которое свойственно только очень чутким и порядочным людям.
О себе самом он никогда не любил говорить, да и не умел, а когда просили, отшучивался, непременно вставляя, словно оправдание: «неудобно ведь». Многих это ставило в тупик, может быть даже раздражало. Однако хотелось бы заметить: ничто лучше не характеризует человека, чем то, как и что он рассказывает о других. Так же, впрочем, как и ведет