и «Цветок лори»
Время действия – после окончания книги «Зачем цветет лори»
***
Ран сидел в каменном мешке подземелья, за толстыми прутьями решетки, чуть тронутой ржавчиной. У Лавьера больше не было силы, да и жизни почти не было, над ним хорошо поработали, прежде чем кинуть в темницу. Он умирал, лежа на прогнившем тюфяке тюрьмы. И когда пришел наследный принц, даже головы не повернул в его сторону.
Впрочем, Ошар надолго не задержался. Лишь на несколько минут, чтобы рассказать о смерти Темного Владыки и о красках на теле раяны. Он вглядывался в лицо Лавьера пристально, но желтый свет факела обрисовывал совершенно равнодушные черты в корке засохшей крови и грязи.
Ошар вздохнул, сдаваясь.
– Она передала вам кое-что, – сказал он. – Это прощальный подарок.
Принц еще постоял, рассматривая человека, которым не мог не восхищаться. И которого так и не понял. Порой ему казалось, что все, что делал Ран Лавьер, было для Верховного лишь игрой, и, чем губительней она была, тем больше ему нравилась. Такой человек слишком опасен, чтобы оставлять его в живых, и Ошару было слегка жаль. Он хотел бы, чтобы Ран Лавьер оказался в числе его союзников.
Но – увы.
Ошар ушел, потому что Лавьер все так же не смотрел на него. Желтый свет факела уплыл вслед за принцем, и подземелье снова погрузилось во мрак.
Ран подполз к решетке, затаил хриплое дыхание. Прощальный подарок? От Оникс? Что раяна могла передать своему мучителю? Лавьер приподнялся, всматриваясь во тьму. Моргнул, прогоняя дымку забвения из своих глаз. Сломанные ребра сдвинулись, угрожая проткнуть внутренности. А может, это уже случилось.
Аид знал, что смерть совсем рядом. Она всегда была рядом, порой даже реальнее, чем жизнь, он ощущал ее дыхание на своем затылке каждое мгновение своего существования. Смерть была его спутницей – преданной и верной. В конце концов, аид исправно поставлял ей души и всегда знал, что настанет день, когда она заберет и его. Осознание, что этот день пришел, не вызвало в аиде ни сожаления, ни страха. Сумеречные Врата давно открыты для него, архар скалится в ожидании Рана Лавьера с той минуты, как он родился на этот свет.
В темноте и сырости подземелья Ран подошел к Вратам так близко, как никогда. Он уже видел демонов, кружащих рядом и ждущих его последний выдох, за которым не последует вдох.
Лавьер криво усмехнулся разбитыми губами. Кажется, он испортит новому императору удовольствие и сдохнет еще до казни. Палачи перестарались, зная о силе дара Верховного аида. И не понимая, что избивали человека, в котором дар магии исчез навсегда.
Даже странно, что он все еще дышит…
Но сейчас Лавьер не думал об этом. Он рассматривал тусклый предмет на грязном камне. Ему пришлось моргнуть несколько раз, чтобы увидеть. И протянуть руку, чтобы поверить. Кольцо. Оникс отдала ему кольцо. Почему?
Хотела избавиться от последнего напоминания об аиде?
Или…?
Лавьер не знал. Не понимал. И злился от этого непонимания.
Он сжал в ладони темный ободок. Шанс? Жизнь? Но почему?
Выдохнув, Ран надел кольцо на палец, думая о единственном человеке, что мог оттащить его сейчас от Сумеречных Врат. И это все, на что его хватило.
***
Пробуждение оказалось мучительным.
Не открывая глаз, Лавьер попытался оценить обстановку и понять, где он находится. Тихий треск поленьев, запах трав и шорох ветра за окном. Значит, он не в темнице. Уже хорошо. Но попал ли туда, куда хотел?
Он осторожно провел ладонью, нащупывая грубое сукно покрывала, и дернулся, поняв, что руки привязаны. Открыл глаза, поднял голову, снова рванул путы.
– Тихо-тихо, – знакомый голос заставил аида расслабиться. – Не вырывайся, иначе кости снова сместятся. Мне стоило немалого труда сложить тебя, Ран. Из какого архара ты вылез?
– Из глубокого, – во рту поселился вкус крови и чего-то кислого. Ран повернул голову и прищурился, пытаясь сложить расплывающуюся фигуру в белых одеждах. – Я рад, что ты все еще жив, старик.
Анакин тихо рассмеялся и поднес к губам аида глиняную кружку.
– Пей. Это поможет.
Лавьер с трудом сделал несколько глотков и снова закрыл глаза. Даже слабый свет свечей причинял невыносимую боль.
– Насколько я плох? – хрипло спросил он.
Целитель молчал, и Ран вскинулся, жестко всмотрелся в старческое лицо.
– Ты умер, Ран, – тихо сказал Анакин. – Когда я нашел тебя, твое сердце остановилось.
Лавьер усмехнулся.
– Но я ведь по-прежнему здесь, ведь так?
– Мне пришлось потрудиться, – старик отошел к грубо сколоченному столу, на котором темнели пучки трав.
Лавьер окинул взглядом сгорбленную спину, трясущиеся ладони, лицо, испещренное столь глубокими морщинами, что казалось куском высохшего дерева. Он не стал спрашивать, сколько силы влил в него целитель. Он и так знал ответ. Много. Очень много. Возможно,