кнул.
– Да девственница я, девственница, – усталым хриплым голосом заявила Галия, – специально для тебя кормили, растили и холили.
Зверь фыркнул так, что уставшая девчонка явно расслышала смех. Еще бы. Перед благородным зверем выступала чумазая оборванка, светящая тощими боками сквозь прорехи в нижней рубахе. Скаредная Марчана ободрала с нее все до нитки, последнюю рубаху приказал оставить жрец, да и то, чтобы парней не вводить во грех, девка то нужна нетронутая!
Грязные ободранные ноги – тащили по камням, сама от ужаса идти не могла. Исцарапанные мозолистые руки – к солцедару в огороде крапива вымахала в ее рост, да и лозняк недавно резали, самые глубокие ссадины еще не зажили. Пара-тройка синяков, красная щека – от оплеухи, «подаренной» бывшей хозяйкой напоследок. Она-то рассчитывала, что кто-нибудь по-тихому спортит девку и работница за кусок хлеба останется у нее навсегда, ан нет, Галия научилась ловко прятаться, быстро бегать и забираться на самые высокие и тонкие деревья, чтобы не достали озабоченные парни.
Белый конь с рогом во лбу еще раз обошел приготовленную ему жертву, и на этот раз фырк получился брезгливый. Ну да, ну да, – Галия насупилась и едва не заревела вновь. Неделю назад Марчана в гневе отрезала служанке косы, да еще и горшок сусла на голову опрокинула, а мыться не отпускала. Волосы слиплись, на них налетели жучки и мухи, а ночь на берегу моря не добавила им чистоты и красоты.
– Долго ты тут еще кружить будешь? – не выдержала девчонка, – не нравлюсь, убирайся прочь!
Голос предательски дрогнул, а вредный белый конь снова фыркнул и топнул копытом. Галия зажмурилась. Рядом с единорогом она казалась дворовой кошкой, подле волкодава – сожрет и не заметит. И хотя в легендах единороги не питались девственницами, а всего лишь усыпляли навсегда, забирая себе их жизненную силу, девчонке было страшно.
Неожиданно рядом раздался звук шагов, какое-то движение и веревки, на которых ослабевшая от слез и крика девушка буквально висела вдруг поехали вниз, увлекая ее за собой. Упасть жертве не дали. Большие руки в перчатках подхватили, поставили на ноги и придержали:
– Тебя что не кормили? – спросил глубокий низкий голос, эхом отозвавшийся в гудящей голове.
– Нет, – Галия не решилась открыть глаза, но старательно повторила слова Марчаны: – зачем конское мясо кормить?
Рядом вздохнули. Потом зашуршала ткань. На плечи опустилось что-то тяжелое:
– Пойдем, накормлю.
Глава 1
Глаза пришлось открыть, чтобы уставится в спину, обтянутую тривиальным коричневым камзолом. Кожаным. Почти такой же был у сборщика налогов, который приезжал в село осенью. Галия шла, не глядя под ноги, опасаясь выпустить спину из поля зрения. Не бьют, накормят, внутри плеснула надежда – а может, и убивать не будут?
За скалами, откуда появился единорог, обнаружился маленький лагерь. Кострище с котелком, полог, мешок с припасами и оружие.
– Садись! – мужчина, идущий впереди, указал на удобный кусок бревна, а сам снял с котелка крышку.
Над лагерем поплыл аромат мясной каши. Живот Галии загудел, и она покраснела, пряча лицо под растрепанными волосами.
– Поешь, а потом тебя помыть надо, – вздохнул мужчина, вручая ей миску. – Куда я такую замарашку повезу.
Галие было плевать на все – она вцепилась в миску, ложку и сухарь, словно утопающий в последнее корабельное бревно.
– Не торопись, – уговаривал ее незнакомец, – плохо будет, на вот пей! – и сам подносил к губам девчонки кружку, потому как выпускать хлеб и ложку она отказывалась.
Осоловев от съеденного, девчонка свернулась калачиком и прямо сидя уснула, вцепившись в миску с недоеденной кашей. Мужчина вздохнул, снова закутал ее в свой плащ и уложил на мягкие сосновые лапы под пологом. В этом году он пятый раз заступил на пост, чтобы забрать у селян предназначенную «белым богам» жертву, и каждый раз не уставал поражаться людской жестокости.
Пять лет назад это сельцо привязало к столбу древнюю бабку, умершую к рассвету. Гневный единорог потоптал поля, и снес ворота старостиной усадьбы. Больше крестьяне так не шутили. На второй год привязали к столбу девушку в возрасте невесты. Симпатичную, молодую, но хромую. По мнению местных работница из нее была плохая, вот и отдали «залежалый товар». В долине единорогов хромоножку подлечили и, вскоре она нашла свое счастье с одним из молодых самцов табуна.
На третий год была перезрелая по местным меркам дочка многодетного крестьянина. Не красавица, все лицо покрывали оспины, но неглупая и домовитая. В долине она открыла лавчонку и каждое утро выставляла на подоконник свежий хлеб и пирожки.
В прошлом году местные изловили путницу, идущую в дальний монастырь. Перепуганная девушка едва не убежала, но поразмыслив, согласилась пойти с единорогом и сейчас уже нянчила сына. А нынче…
Мужчина бросил взгляд на компактный клубок на его спальном месте. Похоже, кто-то сиротой пожертвовал. По правилам он должен был на рассвете вернуться в долину, но в человеческом обличье он туда не пройдет,