По ту сторону здравого смысла. Влас Дорошевич

-х действиях) [2]

      Действующие лица и сверхчеловеки

      Альфонс Альфонсович Переверзев – художник-декадент, сверхчеловек, состоит на содержании.

      Мессалина Клеопатровна Воробьина – 1-ой гильдии сверхчеловечица, купчиха, одета скелетом, танцует danse macabre[3].

      Жанна Переверзева, урожденная д'Арк – состоит с мужем в декадентских отношениях, потому что г. Ленский ее и через год после свадьбы называет «барышней».

      Воробьин – обыкновенный человек, состоит мужем, сверхчеловечицы.

      Паспарту – репортер, даже сверхрепортер, все видит, все слышит, а чего не видит и не слышит, о том догадывается.

      Князь Горбатов – человек, твердо знающий четыре правила арифметики.

      Сверх-Дягилев – существо мистическое.

      Сверх-Философов – существо аллегорическое.

      Сверхинспектор.

      Г-н Волынский – блаженный сверхчеловек, личный друг Ницше.

      П.Д. Боборыкин – маститый писатель и коварный мужчина.

      В.В. Андреев[4] – балалаечник своего отечества.

      Сверхчеловеки, сверхчеловечицы, кукоты, кукотки, декаденты и проч.

      1-ое действие происходит по ту сторону здравого смысла[5], 2-ое – в Александрийском сверхтеатре, 3-е – в журналистике.

      Действие I

      Danse macarbre

      Перед поднятием занавеса оркестр играет песенку из «Фауста» (из трагедии).

      «Раздолье нам,

      Как дикарям

      Или пятистам

      Большим свиньям!»

      Сцена изображает гостиную в декадентском стиле.

      Паспарту (оглядывается и пишет в записную книжечку). – «Сотри»[6] у купчихи 1-ой гильдии Мосеевой. Гостиная освещена красными лампионами, заключенными в черепа. В углу, вместо столика, гроб, в котором лежит сделанный из… (Подходит, пробует пальцем и облизывает палец) сделанный из яблочной пастилы покойник. Гости, подходя, берут покойника ложечкой и едят. Покойник похож на хозяйку дома. По комнатам ходят факельщики. Среди присутствующих назовем au hasard[7]: 1-ой гильдии декадентку Воробьину (костюм – саван), супругу известного декадента Переверзеву (одета в непроданную картину)… Человек!

      Дворецкий (одетый факельщиком, не откликается).

      Паспарту. – Сверхчеловек!

      Дворецкий. – Что прикажете?

      Паспарту. – Ужин будет?

      Дворецкий. – На тринадцати столах, по тринадцати персон на каждом.

      Паспарту (все это записывает). А что на ужин?

      Дворецкий. – Спервоначалу живая рыба!

      Паспарту. – Как живая?

      Дворецкий. – А так, кажный гость будет рыбу вспарывать, живой ей в брюхо лимон жать и свежую икру выедать.

      Паспарту. – Дальше?

      Дворецкий. – Дальше мозги. В черепах подавать будут.

      Паспарту. – Стильно! Дальше что?

      Дворецкий. – Живого поросенка жарить будут.

      Паспарту. – Орать будет!

      Дворецкий. – Ничаво! Балалаешники в это время играть будут.

      Паспарту. – А соус будет?

      Дворецкий (мнется). – Соус-то будет! Только его в такой посуде подавать будут, что вам в газете напечатать никак невозможно.

      Паспарту. – Черт знает, что такое! Вот и веди тут светскую хронику! В аристократических домах, кроме тартинок, есть нечего, а у купцов – еда есть, но из такой посуды есть заставляют, вспомнить тошно: мозги из черепов. Тьфу! Оно, правда, мозги, поросенок – немножко по-купечески, но из черепов и живой – стильно!

      Факельщик (появляясь, мрачно). – Абракадабра!

      Все (радостно). – Ах, это monsieur Волынский! Он всегда о себе так велит докладывать!

      Паспарту (пишет). – «Неожиданный сюрприз, устроенный гостеприимной хозяйкой. Входит наш известный мыслитель г. Волынский. Каждый волос на его голове поднят спиралью, в глазах вопросительные знаки, пальцы испачканы в чернилах. Входя, ударяет себя по лбу, причем любезная хозяйка в ту же минуту ударяет в гонг, так что приятно пораженным гостям кажется, что этот звук вылетает из вдохновенной головы г. Волынского. Входя, говорит»…