ы в шкафу иногда вылезают оттуда и душат того, кто их спрятал. Или же режут его.
Остров… Малый кусочек земли среди бурного моря. А на вершине скалы над обрывом на острове возвышается замок в готическом стиле. Окутанный туманом старый замок, достойный стать жилищем графа Дракулы. Под зловещее карканье ворона к острову причаливает лодка. В лодке же – старый моряк Уотсон и одиннадцать его пассажиров. О них и пойдёт речь далее.
– Однако, этот остров весьма далеко от суши, – замечает Лоуренс Гилсон. – И полагаю, в плохую погоду сюда трудно причалить.
Джентльмену пятьдесят пять лет. На нём белый костюм, такого же цвета и шляпа. Морщинистые руки обтянуты перчатками. Смотря на своих спутников с насмешливой улыбкой, мистер Гилсон будто бы оценивает их, старается понять, что они из себя представляют. Его пристальному взгляду, увы, недостаёт доброжелательности. Прежде Лоуренс Гилсон служил в полиции, ну а ныне – частный детектив.
– Когда на море шторм, – отвечает моряк, – сюда и вовсе не причалить. Остров изолируется от суши на несколько дней.
– Вы, милочка, должно быть, родственница хозяев? – обращается Эванджелина Далтон – пожилая женщина с высокомерной осанкой и ледяным взглядом – к прелестной юной девушке.
– Нет, мисс Далтон, – отвечает та, её зовут Анджела Эванс. У неё светлые волосы и голубые глаза. – Я новый секретарь.
Мисс Далтон одета в строгое чёрное платье, вместо бус на её шее – чётки. Сидит эта женщина прямо, точно аршин проглотив.
– Стало быть, всего лишь секретарь. Должна признать, вы кажетесь настоящей леди, – говорит она.
– Благодарю вас, мисс Далтон, – усмехается Анджела. – О вас можно сказать то же самое.
«У этой старой леди, – мыслит, глядя на мисс Далтон, Артур Андерсон – миловидный молодой мужчина двадцати девяти лет, – даже волосы как будто бы корона. Высокомерная и, похоже, злая, – тут он взглянул на Анджелу. – Как бы я хотел тебе поверить! – пронеслось у него в голове. – Анджела, я всем сердцем хотел бы, чтобы у нас с тобой, как и прежде, были близкие отношения. Если бы я мог быть уверен, что ты невиновна, если бы ты могла доказать, что Генри действительно погиб случайно! Только это невозможно. Между нами теперь стена, непреодолимая пропасть. Мы не можем быть вместе».
Задумавшись, Анджела привычным жестом подпёрла рукою правую щёку.
«Нужно держаться с ним вежливо, но холодно. Он не должен даже догадываться, что ты по-прежнему любишь его. Он оскорбил тебя, решив, что ты могла убить его племянника. Разорвал ваши отношения. То, что ты снова встретилась с ним, не значит, будто в ваших отношениях теперь что-то изменится. Смирись, что время, когда вы любили друг друга, осталось в прошлом и уже никогда не вернётся. Выкинь глупые мечты из головы. Если позволишь себе надеяться, будет только больнее видеть, что он по-прежнему холоден и считает тебя убийцей. Помни: вам снова придётся расстаться, вам вряд ли суждено быть вместе. И всё же… Если бы он захотел помириться, если бы всё ещё любил меня… Я бы многое за это отдала», – думает девушка об Артуре Андерсоне.
На Амелии Миллер, убившей подругу детства, платье из шёлка, украшенное цветами и кружевом. Лилейные руки с длинными тонкими пальцами сжимают том Байрона.
Она очаровательная молодая брюнетка с томным, мечтательным взором серых, словно надгробные камни, очей. Волосы у неё вьющиеся, голос мелодичный.
«Элионор… – мыслит она, – я любила её. Она была моей лучшей подругой, почти что сестрой. Верила ей так же, как само́й себе. Я даже представить себе не могла, что на свете есть что-то, из-за чего наша дружба разрушится. Разве я могла предположить, что Элионор предаст меня? Что она совершит подлейший, гнуснейший поступок? Что мои чувства будут ей безразличны? Как она могла такое сделать, знала ведь, как он мне дорог. Я бы с радостью уступила ей всё на свете, но только не его любовь. Я, как и все женщины, мечтала о счастье. Верила, что мы с Вильямом будем любить друг друга вечно, поженимся, у нас родятся дети. Хотя бы двое: девочка и мальчик. Дочку я хотела назвать Агнес, а сына – Вильямом. А из-за неё моим мечтаниям пришёл конец, я, как выяснилось, надеялась напрасно. Счастье, словно птичка, упорхнуло от меня. И к чему это привело? Элионор мертва, я не могу быть со своим любимым. Да, я убила её. Конечно, я не захотела её спасать. Ей глупо было надеяться, будто после того, что она сделала, я смогу простить её».
Тут мисс Миллер посмотрела на Лоуренса Гилсона. Барышня поймала себя на мысли, что он напоминает ей Мефистофеля из трагедии Гёте:
Едва он в дверь, как всех буравит
Его коварный, острый взор.
Он так насмешлив и хитёр
И ни во что людей не ставит!
Что он любви вовек не ведал,
Как бы написано на нём.
«Сирена, – Лоуренс Гилсон смотрит на Анджелу. — Прелестна, как белая роза, как сама любовь. Но стоит оборвать у розы лепестки, и останется