ловека, который ещё и моментально оттащит от тебя своё чадо, осмотрит, и спросит, всё ли с ним в порядке.
Конечно, она уже привыкла к подобному, но вопросы возникали без перерыва, особенно поначалу. Видите ли, «немного» обидно, когда у тебя нет ни одного друга, из тебя делают изгоя, а ты не понимаешь, что вообще, чёрт побери, происходит.
– Даймон, зачем ты постоянно задаёшь одни и те же вопросы? – раздражённо нахмурилась в очередной раз мать.
– Ну, мам…
– Мам?
– Простите, госпожа… Что со мной не так? Почему со мной никто не хочет даже говорить? Меня все ненавидят!
– Это всё неважно, ведь твоя миссия совсем в другом. Ты думаешь, что была рождена для дружбы и какой-то обычной жизни?
– Но тогда для чего? Все же живут спокойно, радуются, смеются, но только не я…
– Тебя подобное не должно заботить, совсем немного осталось. Ещё год, и тогда можно будет осуществлять долгожданный призыв в этот мир.
– Призыв?
– Тебе этого не нужно знать! – рявкнула женщина. – Иди в свою комнату, и не появляйся до тех пор, пока я не позову!
– Опять… – пробурчала девочка.
– Иди же!
Нехотя Даймон развернулась, и, переступая через нарисованные на полу линии, пошла в свою комнату. Сейчас её совершенно не беспокоил тот хаос, что творился в доме. Она полностью привыкла к тусклому свету свечей, не смотря на то, что с электричеством не было никаких проблем. К разбросанным куриным лапкам, чьим-то копытам и висящим головам животных на стенах. Разрисованный красными линиями пол Даймон помнила всю свою жизнь, и девочка как-то не интересовалась, сколько фломастеров и красок мать потратила на эти рисунки. Постоянный дым тлеющих трав и тонких веточек деревьев наполнял дом до такой степени, что перед глазами всегда была серая пелена, а дышать было не так уж просто. Но и к этому привыкаешь. По крайней мере, Даймон уж точно приспособилась к подобному.
– Привет, пап… – тихо прошептала она, проходя мимо застывшей в сидячей позе фигуры.
– Угу… – пробубнил мужчина себе под нос.
Этот человек с трудом мог бы называться её отцом, в силу того, что за восемь лет жизни с ним общение было примерно на таком уровне, как и сейчас. Всё, что девочка о нём знала, это то, что он вечно сидел и медитировал в центре одной из комнат. Так называемый отец всегда сидел в начерченном круге и никуда не уходил. Иногда мать орала на него за то, что он не всегда встаёт, чтобы сходить в туалет, и из-за этого приходится за ним прибирать отходы. Конечно, это отвратительно, и Даймон порой не понимала, почему мать его до сих пор терпит. Казалось, что он ей для чего-то нужен…
Время шло, а перемены так и не наступали. Единственной отрадой девочки было то, что неделя состояла из двух выходных и целых пяти учебных! Вот это её действительно радовало, так как целую половину дня она могла спокойно проводить в школе с другими людьми. Пусть это время было болезненным, ведь её постоянно либо избегали, либо обзывали, и если всё-таки подходили, то начинали издеваться, но и этого ей было достаточно для счастья. Здесь она понимала, что хоть кому-то и хотя бы для чего-то нужна. Даже если эта надобность заключается в обычном издевательстве над ней…
– Ты чертовка и замухрышка! – крикнул ей в очередной раз Колин.
– Почему? – не понимая, почему её снова обзывают и пытаются задеть.
– Потому, что у тебя родители странные! Мне отец говорит, что скоро сожжёт ваш дом, если не прекратите страдать хренью. Вот так!
– Не надо сжигать… – пробубнила Даймон. – Там мама и папа, и если не будет дома, то нам даже жить негде будет.
– И тогда, может быть, ты, наконец-то уйдёшь из школы, дура! – крикнул он, после чего развернулся и побежал галопом прочь.
– Дурак…– унимая дрожащий подбородок, прошептала девочка.
День за днём, месяц за месяцем существование Даймон продолжалось в подобном ключе. Почему «существование»? Всё просто. Подобное невозможно назвать жизнью. Неужели мир может быть настолько суров к ребёнку, который даже не понимает, что толком происходит вокруг.
***
Прошёл целый год, и случилось то, что, возможно, повлияло на её существование, и впоследствии, на целый мир.
– «Призыв демонов»… – прочитала она на обложке, заляпанной в чём-то липком и вязком, книги. – Что это такое… – настороженно задумалась она.
– Что ты там делаешь? – внезапно раздался мужской голос.
– Ничего, пап! Думала, что мама есть в комнате, а её тут нет.
– Выходи живо оттуда! – заорал он диким голосом.
Сердце бешено забилось, и руки, задрожав, случайно выпустили книгу. Сильный грохот разнёсся по дому, и это будто окончательно взбесило мужчину, который неожиданно начал пытаться встать из своей медитационной позы. Ноги, судя по всему, затекли и онемели. Сейчас какие-либо движения были неподсильны ему. Даймон сорвалась с места, и быстро перебирая ногами, направилась в свою комнату, не замечая при этом, что наступила на две линии странного