Невозможная Корея: K-POP и экономическое чудо, дорамы и культура на экспорт, феминизм по-азиатски и гендерные роли Дальнего Востока
о Чжи Хе, Сон Ми На, Сон Чжи Хе, Сон Чжон Хва, «Спроси корейца», Хан Ён Ён и Ли Чжон Хо, Хан Сон Гён, Хван Ду Чжин, Хемин, «Хён Чжу», Хон Мён Бо, Хон Сок Чхон, Хон Чжу Хи, Чад О’Кэрролл, Чи Бэ и его семья, Чон Ён Сон, Чон Су Чжин, Чон Юн Сон, Чуч Нам, Чхве Мин Сик, Эндрю Барбур, Эндрю Салмон, Эрик Ви, Ю Чжэ Хун, Юн Сон У, а также Ян Ик Чун.
Много людей бескорыстно поделились со мной своими знаниями и мыслями, когда я работал над этой книгой. Однако я считаю нужным предупредить читателей, что все заключения, равно как и ошибки, – мои собственные. Наличие интервьюируемого в конкретной главе не означает, что он (или она) будет согласен с моими выводами или вообще с чем-либо из написанного мной. Если кто-нибудь посчитает, что я был неправ в каком-либо из аспектов их страны или культуры, то я могу только сказать, что не стремился задеть кого-либо. Я писал эту книгу с искренней любовью к Корее, и я надеюсь, что читатель это почувствует.
Примечание о корейских именах: в корейских именах первой идет фамилия, за ней – имя, данное при рождении (которое обычно состоит из двух слогов и при переводе на английский язык пишется через дефис). Таким образом, имя известного южнокорейского футболиста, выступающего за английский клуб Тоттенхэм Хотспур, на английском языке выглядит как Son Heung-min[1]. Я следую этому правилу перевода корейских имен, за исключением случаев, когда меня лично попросили писать имя иначе. Помимо этого, я стараюсь соблюдать общепринятую систему романизации корейских слов, но делаю исключение для имен с уже устоявшимся написанием (например, Kim Jong-Il).
끝
Предисловие
При написании книги «Невозможная Корея» моим первоначальным намерением было просто привлечь внимание к стране, которую, как мне казалось, несправедливо упускают из виду. Сейчас, по прошествии пяти лет, совершенно очевидно, что произошли перемены.
Отчасти это связано c тем, что отношения с Северной Кореей, к сожалению, продолжают оставаться напряженными (во многом по причине северокорейской ядерной программы), что регулярно привлекает внимание мирового сообщества к полуострову. Однако дело не в только в этом – нельзя отрицать, что Корея просто становится все более популярной. Гурманам и хипстерам нравится традиционная корейская закуска кимчхи, а район Хондэ в Сеуле сейчас пользуется популярностью среди иностранной молодежи, которая следует корейской моде на одежду и прически. В целом возникает чувство, что Корея повторяет путь Японии 80-х годов, когда все что угодно из Токио становилось модным по умолчанию.
Впрочем, книг о Южной Корее на английском языке слишком мало. Я часто думаю, что отчасти по этой причине мой труд был так хорошо принят публикой. Когда я начал писать книгу в 2010 году, вы могли пойти в крупный книжный магазин в Лондоне или Нью-Йорке и считать себя счастливчиком, если вам удалось приобрести книгу Майка Брина «Корейцы». Сегодня же вы сможете там найти превосходное продолжение, написанное им же, – «Новые корейцы», а также книгу, которую вы сейчас держите в своих руках. Книг о стране, чьи культурные и экономические достижения намного превосходят ее скромные размеры, должно быть больше.
Возможно, дело в том, что писать про Корею – это нелегкая задача, ведь Корея – как быстро движущаяся цель, в которую нужно еще успеть попасть. Перемен в Корее за 10 лет, кажется, происходит больше, чем в Европе за полвека. Если возвращаться к первому изданию этой книги, глава о политике представляла собой достоверную картину происходящего в политической сфере жизни корейского общества вплоть до середины 2012 года, с тенденцией к продолжению демократического развития. К 2016 году, когда я готовил книгу к переизданию, я был очень обеспокоен, сможет ли корейская демократия пережить тревожное падение уровня свободы прессы, а также неспособность оппозиции составить хоть какую-то конкуренцию авторитарно настроенной Пак Кын Хе. Но к июлю 2017 года Пак Кын Хе оказалась в заключении, оппозиция пришла к власти, а вместе с тем вернулась и долгосрочная тенденция к продолжению демократического развития.
Я также писал о том, что Корея – страна, которая решительно стремится к дальнейшему прогрессу: ее жители постоянно заменяют устаревшие модели смартфонов современными и требуют все больших скоростей Интернета. Но 2010-е годы отметились и волной ностальгии. Бары и клубы, где играет корейская музыка 70, 80 и 90-х годов, например, сейчас популярны среди молодежи. Впервые люди стали считать прошлое хранилищем ценностей, которые стоит беречь, а не мрачным местом, из которого нужно как можно скорее вырваться.
С 2016 года феминистки стали привычным явлением в Корее. Раньше ничего подобного не было. И это в стране, где внешний вид женщины важнее всего остального, а стюардесса считается работой мечты. Корея все еще остается страной, где важные новости читают серьезные дикторы с ничем не примечательной внешностью, а вот симпатичным девушкам на телевидении отведено что-то попроще и повеселее, вроде прогноза погоды. В этом контексте подъем феминизма особенно значим.
Корейский национализм переживает упадок, особенно среди молодежи. И хотя сторонников националистических концепций становится все меньше, причины этого носят отнюдь не позитивный характер.