А ведь всё наоборот. Михаил Монастырский

адолбал своей назойливостью, другого слова тут не подберёшь. Он, безусловно, являясь самым старшим и опытным из нашей операторской группы, был всезнающим циником и профессиональным полиглотом. Это правда, он был крут и, знал ответы на всё, что только могло кому-то прийти в голову. А спорить с ним было бесполезно. Роберт был во всём и всегда прав. Зная его слабину, мы порой от безделья, специально цепляли его и издевались, доводя нашего гуру до бешенства своей «тупостью» и «необразованностью».

      А, ещё, он был единственным женатым членом небольшой, состоящей из нас троих молодых мужчин, возраста от тридцати до сорока лет, команды. Роберту тогда было под полтинник. Детей, с его слов, у них с его второй женой, несмотря на совместную семилетнюю супружескую жизнь не было, но это, конечно, было не наше дело. Если бы Роберт не мучал нас постоянными рассказами о своей любимой, молодой и самой красивой на свете жене, которая была младше него на пятнадцать лет, он был бы сносен. О своих двух дочерях от первого брака он упомянул единожды что-то невнятное. Даже не могу вспомнить что именно.

      Зато слюнявыми сказками о своей фантастической Джессике, он мог довести нас чуть ли не до оргазма. Казалось, будто каждый из нас переспал с ней уже десятки раз. Мы знали не только размер её груди, расположение родинок на её теле, длину ног, частоту, проводимых ею процедур эпиляции, но и многое, многое, многое другое. Нас тошнило при имени «Джессика». А Роберту было по фигу, он, как маньяк-параноик, наслаждался своими фантазиями, и наверняка, кончал их где-то в сторонке подальше от нас.

      И вот, когда мы сбились с маршрута и потерялись в джунглях Гондураса, а наши радиостанции перестали ловить и принимать сигналы, когда нас третьи сутки, практически без нормального сна, среди змей и всяких тварей-насекомых, лихорадило и неукротимо рвало горечью и невыносимо вонючей блевотиной, то ли от укусов москитов, то ли от некачественной пищи и воды, Роберт опять завёл старую песню о своей единственной Джессике, которая могла бы его спасти. Мы, действительно, уже были готовы замочить этого страдальца и засыпать его в могиле, прикрыв её сверху огромными опавшими с высоты десятков метров листьями деревьев, усыпавших землю по пояс, как он, обиделся на наши нецензурные посылы его подальше и вдруг куда-то исчез.

      Мы не сразу поняли, что наш всезнайка Роберто пропал, ведь каждому было не до чего и уж тем более не до него. А когда до нас дошло, что тут что-то не так, мы, естественно, забеспокоились. Потерять члена группы – это ЧП. Как раз в этот момент смеркалось, Солнце медленно вытаскивало из лесной чащи свои яркие лучи, как многочисленные острые спицы, оставляя нас на ещё одну ночь в кромешной тьме, наполняющейся с каждым часом криками и звуками диких животных, жаждущих полакомиться, окончательно выбившейся из сил, человечиной.

      Кто-то из нас скорее разжёг костёр и мы ходили и ползали, царапаясь о колючие ветки, с горящими факелами в руках, звав Роберта и умоляя его отозваться, но полиглота нигде не было. За несколько часов поисков, потеряв полностью надежду найти Роберта и, уже наплевательски относясь к возможным нападениям на наш временный лагерь диких животных, мы все трое беспамятства уснули недалеко от костра, как мёртвые, уже не надеясь когда-нибудь увидеть живым нашего вечного болтуна, решив, что его сожрали хищники и утащили подальше отсюда в своё логово. Другого варианта не было.

      На следующий день мы продолжили поиски Роберта, но не нашли ни единого следа или какой-либо зацепки. Нами было принято единогласное решение продолжить путь навстречу цивилизации. Мы чудом вышли через часов шесть на небольшую деревушку, где мы провели неделю. Местные жители помогли нам восстановиться после злополучного путешествия.