выкинуть, остальное издать кучей с минимальной правкой.
Раскопанный сундук – мой блог 2008–2010 годов. Все это было в «Живом журнале», была такая (да и сейчас есть – никуда не делась) интеллигентская соцсеть. Каждая вторая моя заметка оттуда, честно говоря, меня сейчас раздражает. Это хорошо. Если я сегодня думаю по-другому, значит, еще живой.
Та половина заметок, что не раздражает – следует далее. Сразу оговорюсь: это не трактат, вообще не книга, не ищите там «сквозной линии». Если надо именно книг, они у меня еще будут. Отсутствие целостности – может быть, минус. А может быть, плюс. Читать можно с любого места. Любыми порциями. Можно по одной странице, по 10, по 100.
Структуры там нет. Зачем-то, правда, выделено десять глав. Зачем-то они названы «пакетами». У Василия Розанова в начале ХХ века было нечто похожее, и оно делилось на «коробы». Вот это оно. Что раньше складывали по коробам – сейчас пакуют в пакеты.
Почему «Внеклассная алхимия – 2»? Потому что нечто похожее с раскапыванием сундуков уже было в 2016 году. Я что-то извлекал, химичил со смыслом, приспосабливал к себе нынешнему. Ну вот, вторая серия.
Пакет № 1
Родина в головах
Есть вроде бы очевидности… «Каждый человек должен любить свою родину». Однако это сомнительное суждение с позиций корректного понятийного мышления. Попробую пояснить.
Во-первых, «любовь» и «долг» – вообще никак не рифмуются. Нет такого долга – любить. Долг может быть в том, чтобы переламывать себя об колено, а любовь, как и понимание – случается и дается, это не продукт волевого усилия. Люди могут быть должны поступать определенным образом, но, конечно, не определенным образом чувствовать. Сфера чувств свободна от долгов. Образец нравственного поведения – садист-педофил, более всего мечтающий поиметь и убить 10-летнего мальчика, имеющий возможность сделать это безнаказанно, но… почему-то этого не делающий. Он – герой кантовского императива, а вовсе не «влюбленные», «родительская любовь», «личная приязнь» и прочие добрости, как бы сопутствующие как бы нашему естеству.
Во-вторых, никакой родины, разумеется, нет. Нет как натурального объекта (в том смысле, в котором нет, к примеру, общественных «классов»). Родина – объект политической рефлексии. Как решили, то и родина. Это конструкт, всегда конструкт. В мире вообще очень много конструктов там, где мерещатся натуральные объекты.
«Что такое родина?» – спросить можно. Точнее, однако, спросить, что считается «родиной» в той или иной рефлексии, не забывая, что это не столь описание «действительного», сколько конструирование сферы должного – императив, программирующий на поведение. Т. е. родина живет только в голове, но то, как она живет, определяет поведение в мире.
Но сначала лучше спросить: кто бенефициар политической рефлексии, в котором есть понятие «родины», как оно понималось в Модерне, XIX–XX вв.? Если «родина» не более чем псевдоним некоей императивности, какого рода анонимы стоят как выгодополучатели? И почему бы им не назвать себя как они есть?
Давайте сравним фразы: «изменить Королю» и «изменить Советской Родине». Изменить Королю действительно можно. Это живой человек, с которым есть некие оговоренные отношения, есть, видимо, присяга. Изменить можно человеку, с которым у тебя отношения, некий договор, а как изменить конструкту?
Однако «изменой родине» всегда подрывается тип господства кого-то, не именующего себя лишний раз. А если бы именовали? В случае Советской Родины это были бы полевые командиры (Котовские, Буденные, Якиры и т. д.), бюрократы сталинского призыва, их дети и внуки, совокупный вырожденный «дорогой Леонид Ильич», наконец та номенклатура, что разобрала СССР в личный траст, во многом эти люди – хрены с горы. То есть говорить лично от себя им довольно странно. А вот «родина» – это да. «Умереть за Дерипаску» нелепо, равно как и «умирать за Хрущева». Родина – это псевдоним вот этих.
Аналогично как-то везде. В обществе Модерна рулит бюрократия и олигархия, как вариант – олигархия через бюрократию (будь то СССР, США или Французская республика). Говорить от себя этим людям неубедительно. Возникает безличность, абсолютный диктатор Сталин с его «есть такое мнение» (а не у меня есть мнение). Не надо от себя. Хуже поверят.
Нация – куда более честная штука. Тоже конструкт, но с меньшей долей неправды. У нации, как у ОАО, могут быть интересы. «Интересы акционеров» – понятно же, о чем речь? А вот «интересы фирмы», «дух фирмы» – это почти всегда передергивание, или безумие, или, точнее, безумие одних и передергивание других. «Корпоративный интерес» и «корпоративный дух» – это разводка. Есть собственник и менеджмент. Если собственник по праву, и менеджмент сильный, там может возникать личная преданность, к которой и апеллируют. И говорят честно: интересы меня, интересы босса, и т. п. Босса, если он крутой и великодушный, можно даже любить. А как можно «любить фирму»? Это извращение, фетишизм.
Если «наше общее дело» – голимая пропаганда, когда она уместна? Когда Главный затрудняется сказать о себе «Я». Потому что не собственник и хозяин, а, например, случайный назначенец и проходимец. Тогда возникают ценности: «дух