свободное время любила повеселиться с друзьями. Но в одночасье все вдруг изменилось. Играя однажды на перемене, она упала и навсегда осталась инвалидом. Казалось, теперь ей всю жизнь придется провести в инвалидном кресле. Однако Анна не захотела мириться с этим.
Самыми близкими друзьями девочки стали лошади. А езда верхом, как это ни трудно ей было поначалу, делала ее просто счастливым человеком. Стремительный бег скакуна заново открыл для нее вольные просторы, вернул ей радость общения с окружающим миром.
И все же этого Анне Сьюэлл было мало. Ей хотелось рассказать людям о себе, о своих новых ощущениях: подолгу находясь в седле, она чувствовала себя настоящим кентавром.
У Анны Сьюэлл было достаточно времени, чтобы внимательно всматриваться в окружающее, размышлять о жизни, о человеческих судьбах. И ей казалось, что в Англии середины XIX века людям не хватает терпения и преданности – возможно, из-за того, что мир их чувств довольно беден. Вот если бы они могли смотреть – и видеть, слушать – и слышать ну хотя бы как те же лошади, тогда бы жизнь вокруг стала намного лучше.
И вот однажды ей в голову пришла мысль: «А почему бы не поговорить с людьми от лица лошадей?» Она знала, что лучше нее лошадей, их особый мир, полный своих радостей и тревог, мало кто понимает.
Грандиозный успех «Черного Красавчика» подтвердил правильность ее выбора. Книга увидела свет в 1877 году, когда мужественной женщине было уже за пятьдесят, и принесла автору неувядаемую славу. Жаль только, что сама Анна Сьюэлл наслаждалась этой славой недолго. Она так и осталась автором одной книги. Зато какой!
С тех пор ее Черный Красавчик, словно выпущенный своими хозяевами на волю, путешествует по всему свету. Он умеет отличать добро от зла, с пониманием и сочувствием относиться к чужим тревогам и бедам и всех своих друзей призывает научиться тому же. Из книги: «Если вас ни разу не продавали на ярмарке лошадей, вы наверняка сочтете ее интересным и красочным зрелищем».
Глава I
Мой первый дом
Прекраснее моей родины вы ничего на свете не сыщете. Вообразите замечательный луг с прудом посередине. К прозрачной и вкусной воде склонились деревья. У берегов вытянулся камыш. На глубине цветут лилии. Это дивное зрелище предстало моему взору в тот самый час, когда я впервые себя осознал. Поэтому оно мне особенно дорого.
Луг обрамляла живая изгородь. Когда я бежал вдоль нее, то видел сначала поля, затем густой ельник, потом дорогу и дом хозяина и, наконец, обрыв, под которым журчал ручей.
До того, как я научился есть траву, мама не отпускала меня ни на шаг. Она кормила меня молоком. Когда же мне есть не хотелось, мы могли сколько угодно вместе играть. В жаркие дни мы с мамой устраивались под сенью деревьев у пруда. А сарай возле ельника спасал нас от холода. Золотое и беззаботное детство! Как оно кратковременно!
Едва я немного подрос, мама сказала:
– Теперь, мой милый, ты уже можешь сам пастись на лугу. С завтрашнего дня я снова иду на службу. Наш хозяин совсем без меня замучился.
Отозвав меня в сторону, мама строго сказала: «Ты должен знать, что относишься к благородному и древнему роду».
С тех пор мы с ней виделись только по вечерам. Я по-прежнему проводил целые дни на лугу. Там паслось еще шестеро жеребят. Они были гораздо старше меня. Один из них даже выглядел как настоящая взрослая лошадь. Сперва я очень стеснялся этих больших жеребят. Но потом они сами ко мне подошли.
– Пойдем играть вместе, – предложил самый старший большой жеребенок.
Я пошел. Время мы провели очень весело. Особенно мне понравилось носиться по полю кругами. Мы стали каждый день играть вместе. Теперь я уже не скучал, пока мама помогала на службе хозяину.
Иногда мы с жеребятами совсем заигрывались и от радости начинали лягаться, а иногда даже друг друга кусать. Это было весело и совсем не больно. Но однажды нас за такой забавой увидела мама. Отозвав меня в сторону, она строго сказала:
– Прошу тебя всегда помнить, мой милый: жеребята, с которыми ты играешь, в общем-то неплохие, но потом из них вырастут обыкновенные ломовые лошади. Ни они сами, ни их родители понятия не имеют о благородных манерах. Мы с тобой такого позволить себе не можем. Мы ведь очень породистые. Ты должен знать, что относишься к благородному и древнему роду. Папа твой – самый лучший скакун во всем нашем графстве. Дедушка два раза подряд выигрывал главный приз на скачках в Ньюмаркете. А бабушка была самой благовоспитанной лошадью из всех, которых я когда-либо встречала. На мой взгляд, она иногда чересчур уж строго придерживалась этикета. Я смотрю на подобные вещи проще, мой мальчик. Но всякой свободе существует предел. Честь рода не позволяет ни мне, ни тебе брыкаться или кусаться. Оставим все это простым лошадям. Конечно, служить тебе еще рановато. Но, когда этот момент настанет, не вздумай отлынивать от обязанностей. Старайся как можешь. Сохраняй чувство собственного достоинства, но будь благовоспитанным. Поднимай на рыси ноги повыше. И никогда не опускайся до того, чтобы кусаться или лягаться.