Перед нами развёртывается огромнейшая и прекрасная работа. Максим Горький

asis>

      [1]

      Я буду говорить по вопросу несколько щекотливому, но вы меня извините, если я скажу, может быть, в несколько более резкой форме, чем это следовало бы сказать.

      Я хочу сказать о необходимости повышения квалификации нашей, понимая под квалификацией не только, конечно, чисто литературные приёмы. Это само собой разумеется, – каждый из нас, работая, учится, постепенно растёт как литератор, как словесник и т. д. Но мы живём в сугубо политическое время, и в нашей стране политика неразрывно идёт вместе с огромным культурным подъёмом читательских масс. Это факт, которого, быть может, некоторые не замечают просто потому, что есть немного такая старинная и, извините мне слово, пошленькая привычка относиться к действительности с её анекдотической и «экзотической» стороны. А дело, товарищи, не в этом.

      Мы все (я не исключаю себя) стоим в положении довольно опасном: очень возможно, что пройдёт ещё два-три года, пять лет, и окажется, что читатель в политическом отношении умнее писателя. Это может быть, ибо мы отстаём от жизни, плохо изучаем действительность. Некоторые из нас ездили на Беломорско-Балтийский канал. Это, конечно, очень хорошо, поскольку сближает с действительностью и отражает желание наше показать эту действительность читателю, но мало знакомиться только с результатами того, что делается; надо знакомиться с процессом, надо знакомиться с тем, как делается. Читатель становится чрезвычайно умным и требовательным человеком, он ближе нас к жизни, он изменяет мир.

      Мне пришлось быть на партийной чистке. Я там этого умного читателя видел. Должен сказать, что этот читатель ставил вопросы, которые меня очень смущали, я довольно часто чувствовал себя сконфуженным по той причине, что я часто кое-чего не понимал. Я не понимал некоторых бытовых отношений, не понимал тех культурно-политических вопросов, которые неожиданно для меня появлялись; и не потому неожиданно, что я жил где-то вдали, в другой стране, а потому, что я «отстал» от понимания некоторых отношений.

      Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что, вероятно, многие себя чувствовали так; во всяком случае, наиболее серьёзные, наиболее честные писатели должны себя так чувствовать.

      Читатель растёт. Вся страна поднята на дыбы. Страна работает чёрт знает как! Никогда в мире ничего подобного не было. Создаются изумительные вещи. Это надо знать. В этих процессах надо участвовать, их надо изучать. Если мы этого не будем делать, мы ничего не напишем, то есть не напишем ничего такого, что бы отражало действительность так достойно, как она того заслуживает.

      Товарищ Юдин говорил о необходимости некоторого единения, некоторой внутренней связи между наукой и литературой. Товарищи, в наших условиях, в нашей стране это совершенно необходимо. Та работа, которую вы будете делать и которая здесь намечена, конечно, также повлияет на повышение квалификации, потому что позволит вам ознакомиться с теми литературными процессами, которые идут в наших союзных республиках. Это, несомненно, даст очень много.

      Но ещё больше знаний вы получите, если вы ознакомитесь с достижениями нашей науки, – науки, уже освоенной и освояемой выходцами из пролетариата. Это чрезвычайно важно. Среди наших учёных есть люди, которые начинали свою жизнь глубоко внизу, в основании пирамиды классового дореволюционного общества. Сейчас это очень крупные фигуры, имена и работу которых знает Европа.