Город ночью. Эксцентричная комедия в двух действиях. Алла Рахманина

бственно говоря, комедии для того и создаются – пишутся, ставятся, снимаются. Для нашего с вами хорошего, гармоничного миропонимания. Тем более, новости житейские, мировые, планетарные далеко не всегда способствуют этому самому радостному пониманию действительности. Вот здесь-то и приходит на смену им или вперемежку этот старинный жанр. Особенно если комедия написана пером мастера, осознающего, как в данный момент человеку необходима разрядка – погружение в мир весёлых, находчивых или просто остроумных людей. Комедия всегда действенна, безошибочна в выборе персонажей, оригинальных и в то же время таких обыденных.

      «Город ночью» – это комедия рубежа эпох. Она была написана в самом конце горбачёвской перестройки, в преддверии демократии и капитализма, и дух перелома, дух перемен в ней особенно отчётлив. Реализм, сатира и фарс остросюжетных коллизий переплетены здесь так плотно, что невольно задаёшься вопросом – а комедия ли это? Персонажи поначалу серьёзны и неуживчивы друг с другом (и с действительностью), порой саркастичны, порой наивны, погружены в свои повседневные проблемы. Любовь тут соседствует с путаницей семейных отношений, житейские трудности – с муками творчества, благородные порывы – с мелким жульничеством.

      Разумеется, ни одна интрига не остаётся неразрешённой, но автор всё же до конца держит читателя в напряжении: как оно на самом деле? неужели всё вот так плохо? Но… В лучших традициях жанра, нехорошее хоть и борется с хорошим – добро и любовь неизбежно побеждают, пусть и с изрядной долей иронии.

      Читая «Город ночью» сегодня (ровно тридцать лет спустя!), невольно чувствуешь ностальгию по утраченному прошлому, но ностальгию тёплую, как будто почти легкомысленную, и улыбаешься уже не только шуткам героев и забавным перипетиям, но и той непринуждённости, тому оптимизму, с которыми преобразил автор не столь уж далёкое время. Все помирились и снова задружились. Спасибо им всем!

      Город ночью

      Действующие лица

      Игнатий Степанович Карпушкин – рабочий автозавода

      Оксана Георгиевна Карпушкина – его жена; пекарь

      Игорь Тарасович Данилюк – пожарный

      Александра Сергеевна Данилюк – его жена; работник бюро пропусков Управления милиции

      Дина Данилюк – их дочь; студентка, начинающая журналистка

      Хмурый, Тёртый – клички их говорят сами за себя

      Эдуард Леопольдович Трошкин – фотохудожник

      Жозеф-Сэмюэль Певзнер – интурист из Франции

      Аделаида Муравейко – дружинница, флейтистка ансамбля малых духовых инструментов

      Регистраторша в приёмном покое больницы

      Подгулявший

      Приезжий

      Водитель такси

      Петрович, Потапенко, Очкарик, Федя, Рая, Крановщик (за сценой) – строители

      Врач-мужчина, Врач-женщина

      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

      Картина первая

      Вместе с ожившим, медленно раздвигающимся занавесом возникает задумчивая, немного грустная, чуточку ироничная мелодия. Это флейта.

      Ночь. Улица. Фонарь… Угол многоэтажного жилого дома. Ещё светятся стеклянная дверь и вывеска кафе: «По-домашнему». Два подъезда, между которыми – будка телефона-автомата. Ближе, на первом плане, скамья и парапет набережной. К воде, то бишь в зрительный зал, ведут широкие полукруглые ступени. Зал – это как бы река.

      На скамье, в полной неподвижности, нахохлившись, сидит ХМУРЫЙ. Из-за угла, чуть ли не с закрытыми глазами, словно сомнамбула, приближается молодая женщина в длинном белом платье, играющая на флейте. Это МУРАВЕЙКО. На левом рукаве белого платья – красная повязка. На локте правой руки висит резиновая дубинка. МУРАВЕЙКО оглядывается подозрительно.

      МУРАВЕЙКО /отнимая от губ флейту/. С преступностью, конечно, надо бороться всем миром. Сообща!

      ХМУРЫЙ. Правильно. Пусть каждый сам себя ловит!

      МУРАВЕЙКО. Но я-то сама – из милицейского кооператива.

      ХМУРЫЙ. Платная, значит? Ну-ну.

      /Удовлетворённая ответом, снова взявшись за флейту, МУРАВЕЙКО уходит. Мелодия постепенно затихает. Из кафе, явно подталкиваемый в спину, неохотно выходит ПОДГУЛЯВШИЙ, переругиваясь со служителем./

      ПОДГУЛЯВШИЙ. Нравится, вот и сижу! Ну и что, что все гости ушли? Ну и что, что юбиляр ушёл? /Свет в кафе гаснет./ И это – кооперативное кафе! За тройную цену! /ХМУРОМУ./ Я нынче на два юбилея приглашён был. На первом пообедал, а на втором, здесь – ну никакого аппетита. Вот и сидел, ждал, когда этот аппетит появится. /Пошатываясь, уходит./

      /Из первого подъезда выходит ИГОРЬ ТАРАСОВИЧ ДАНИЛЮК, молодцеватый мужчина при усах и в полной пожарной амуниции. Из второго подъезда – ОКСАНА ГЕОРГИЕВНА КАРПУШКИНА, красивая, могучего телосложения дама. Оба бросают