правда, – заверил меня Иван Палыч.
– Хоть кто-то меня понимает, – я вздохнул и поднялся. – Благодарю, Иван Палыч, как всегда восхити…
– Федька! – на кухню влетел Михалыч. – К Кощеюшке срочно!
– Передумал и всё-таки казнить решил?
Казнить решил, но в этот раз не меня. Имперский Совет в расширенном составе – включая и меня, проводил заседание теперь на дворцовой крыше. Всех придворных, наслаждавшихся покоем и лёгким ветерком, разогнали, поставили стулья для государственных судей, а для царя-батюшки вынесли его персональные стол и кресло. Почему на крыше? Да просто следующий обвиняемый нигде больше не помещался, а в малый тронный зал царю-батюшке идти было лень. Ага, теперь очередь Горыныча настала.
– …отобрал у тех купцов сундучок золота и камней драгоценных две пригоршни, а старшего купца обещал сожрать коли тот донесёт на обвиняемого, – гундел Гунтер осипшим голосом, уже полчаса зачитывая обвинение. – У дочери боярина Пулякова, Агафьи, отобрал золотые серьги и красную ленту с косы…
Горыныч уже и не возмущался. Тоже охрип, заодно и разочаровался в правосудии в частности и во вселенской справедливости, в общем. Он лежал в своём углу крыши, прикрыв головы передними лапами и только с шумом выпускал вонючий дым по очереди из каждой голов. Слева направо, если кому подробности нужны.
– А красная лента зелёному нафига? – удивился шёпотом Аристофан, но остальные члены Совета только вздохнули.
Было жарко, скучно и никому не нужно. Кроме царя-батюшки. Заскучал Кощей, вот и придумывает себе развлечения, разумеется, за наш счёт. Войн нет, интриг особых тоже не предвидится. График лабораторных опытов на год вперёд выполнен. Скучает царь-батюшка, чтоб ему…
– …угнал стадо коров, но жрать их не стал, а потребовал с селян выкуп за них да синего ситца отрез…
Попал Горыныч. Как и мы все. А куда деваться? Служба…
– Э! Стой! – завопил вдруг Аристофан так громко, что задремавший Михалыч подскочил и замер, растерянно оглядываясь по сторонам, сжимая в руке топорик. – А когда, говоришь, Змей стадо коров реально захапал?
Гюнтер пробежал по строчкам взглядом:
– Третьего дня.
– Брехня! В натуре поклёп на братана! Мы с Горынычем третьего дня летали… погулять! На зорьке как вышли прогуляться, так за полночь и вернулись!
– А верно, – вспомнил и я. – Я же Аристофана весь день тогда искал на счёт полиции там кое-что… Не важно, но не было его во дворце.
– Эх… – вздохнула правая голова нашего Змея.
– Лишь бы засудить, – согласилась средняя.
– Уйдём я от вас, – пропищала левая. – Расчёт за месяц получу и уйдём. Лучше скитаться по миру буду, чем такое враньё выслушивать.
– Разобраться бы надо… – нерешительно протянул Калымдай.
– Это всё – Гюнтер, – показала Маша дворецкому длинный язык. – От сердечных страданий любовная лихорадка мозги помутила. Точно так же было в романе мсье Жерома де Ла Бикура…
– Маша! –