таком возрасте и перелом ноги может стать роковым. Однако, к удивлению врачей и соседей по палате, сломанная нога заживала удивительно быстро, и тетка рассчитывала уже через неделю выписаться.
Надежда Николаевна ничуть не удивлялась такому быстрому выздоровлению: Тамара Васильевна, сестра ее матери, была женщиной необыкновенной. Всю свою трудовую жиз нь она работала инженером-конструктором авиационной техники, но она не только и не столько стояла за кульманом – она бесконечно моталась по заводам и полигонам, участвовала в испытаниях новых самолетов и привыкла к всевозможным трудностям и лишениям. В командировках ей приходилось скакать на лошади по бескрайним казахским степям, совершать многокилометровые пешие переходы, преодолевать вплавь горные реки. Разумеется, при такой нелегкой кочевой жизни у нее часто случались всевозможные травмы и переломы, но, по ее собственным словам, на ней все заживало, как на кавказской овчарке.
С возрастом Тамара Васильевна угомонилась, превратилась в обычную пенсионерку, но необыкновенная прочность организма сохранилась и в преклонном возрасте.
Приходу племянницы Тамара Васильевна очень обрадовалась:
– Хоть поговорить с тобой, душу отвести! – сказала она, выбравшись в коридор, опираясь одной рукой на костыль, а другой на Надеждино плечо. – А то с этими, – она пренебрежительно махнула рукой в сторону соседок по палате, выронив при этом костыль, – с этими и говорить не о чем! Закоренелые мещанки! Все разговоры только о телесериалах да о том, в каком магазине продукты дешевле!
Надежда скрючилась, поднимая костыль, и схватилась за поясницу – несмотря на разницу в возрасте в четверть века, железным теткиным здоровьем она не обладала.
– Тетя Тамара, – проговорила она укоризненно, распрямившись и растерев поясницу, – ну что за самодеятельность? Зачем ты полезла вешать эти несчастные занавески? Позвонила бы мне, я бы приехала и все тебе сделала…
– Ты что, считаешь меня беспомощной старухой? – В теткином голосе прозвучала плохо скрытая обида. – Я пока еще сама могу себя обслуживать! И радикулитом не страдаю… как некоторые! – И она смерила взглядом племянницу. – И вообще, я надеялась, что ты приехала поговорить со мной, а не читать мне нотации!
Надежда устыдилась и оставила запретную тему.
Тамара Васильевна использовала ее визит на двести процентов, устроив настоящий вечер воспоминаний. Она рассказывала о героических эпизодах своей молодости, о знаменитых конструкторах и летчиках-испытателях, с которыми столкнула ее судьба. При этом она не придавала значения тому, что племянница все эти истории слышала далеко не в первый раз, и совершенно не замечала времени. Наконец Надежда взглянула на часы и ахнула:
– Тетя Тамара, уже одиннадцатый час! Я побегу, а то Саша будет волноваться!
– Одиннадцатый час? Детское время! – отмахнулась тетка. – До чего же вы, молодежь, изнеженны! Вот, помню, в сорок шестом году, когда мы сдавали изделие «Василек», мы вообще неделями не уходили с работы! Принесли из дома раскладушки, одеяла… Ну ладно, если уж ты так спешишь, не буду тебя задерживать!
И вот теперь Надежда Николаевна вышла на пустынную улицу и огляделась.
Вокруг больницы было совершенно безлюдно, и какой-то неприятный холодок проник в ее душу. Кроме того, как назло начал моросить мелкий противный дождь, что тоже не улучшило настроения. Перейдя дорогу, Надежда свернула в темный переулок, где находилась конечная остановка маршрутных такси. Правда, в такое время рассчитывать на удачу было слишком самонадеянно…
Тут ее ждала нечаянная радость: на кольце стояла нужная ей маршрутка.
Надежда прибавила шагу, подошла к микроавтобусу и забралась внутрь.
Водителя на месте не было – видимо, ушел сдать диспетчеру маршрутный лист или просто выпить чашку чаю. В салоне сидел единственный пассажир – мужчина лет тридцати, в приличном темно-синем костюме и галстуке, с тоненькой кожаной папкой на коленях. Глаза его были полузакрыты – видимо, в ожидании водителя он подремывал после трудного дня.
Надежда села на переднее сиденье.
В микроавтобусе было не намного теплее, чем на улице: окошко над вторым пассажиром было открыто, и туда задувал холодный ветер. Кроме того, дождь усилился, и его холодные капли залетали в окно, попадая Надежде за шиворот.
– Молодой человек, – проговорила она, повернувшись к дремлющему соседу, – не могли бы вы закрыть окно?
Тот ничего не ответил и даже не пошевелился.
– Неужели вам самому не холодно? – предприняла Надежда Николаевна вторую попытку.
Мужчина никак не отреагировал на ее слова.
– Попадаются же такие толстокожие типы… – проворчала Надежда. – Ну да известно: если хочешь, чтобы дело было сделано, делай его сам… то есть сама…
Она встала, подошла к невежливому пассажиру, перегнулась через него и потянула вниз оконное стекло. Окно было очень тугое. Надежда Николаевна надсадно пыхтела, пытаясь справиться с ним, и косилась на мужчину, надеясь, что он все же усовестится и поможет ей. Однако