Литературоведческая дискуссия: метод и стиль. По материалам аспирантского семинара
их ступенях профессионального образования. В чем же по-настоящему нуждается такой человек? Никакой интерес не в состоянии удержать свое естественное напряжение без атмосферы свободного диалога и оценки, когда сознание впервые направляется не столько на предмет изучения, сколько на собственную деятельность. Поэтому целью моих аспирантских семинаров (пусть и не вполне достигнутой, в чем я отдаю себе отчет) была, в первую очередь, рукотворная «химия» такой атмосферы.
Во-вторых, я хотел бы выразить сомнение в том, что даже в случае свободного описания аудиторного опыта этот опыт можно рассматривать как готовую матрицу для чужой деятельности или как модель для переноса на какую-то иную площадку. Возникает вопрос: для чего тогда это описание пригодно? Как описание опыта оно пригодно в качестве примера для осознания проблем, с которыми сталкивается формат филологического семинара на уровне магистратуры и аспирантуры, т. е. на уровне, где уже не нужны ни простое информирование, ни постановка технических навыков/умений. Даже навыки интерпретации и научной критики текста здесь, скорее, факультативны. Главным оказывается проблематизация собственных и чужих методологических позиций.
В основу этого пособия легли занятия с аспирантами, проведенные в учебных семестрах 2008–2009 гг[1]. Одним из предметов для обсуждения на этих занятиях стали материалы филолого-методологического семинара «Третье литературоведение», собиравшегося в Уфе и привлекшего заинтересованные отклики филологов из России и других стран[2]. Это обсуждение я попытался построить как слежение за внешней и внутренней логикой семинарской беседы и как конструирование собственных (возможных) реплик участников обсуждения, предложение с их стороны реального и контекстного комментария по ходу разбора; как рефлексию над тем, что показалось удачным или неудачным. В итоге получилась смесь задач по прикладной риторике и герменевтических опытов, но главное – то, что я старался удержать как ведущую установку, – представление о «первенстве вопроса» (Ганс Гадамер). «Технологизация» поведения участников занятий во время разборов не являлась самоцелью. Также не было целью изучение логических законов аргументации, логических ошибок и т. п. (хотя приведенная в списке вспомогательная литература частично отсылает к этой теме). Если использовать современный педагогический словарь, то меня по преимуществу интересовала верхняя часть таксономической пирамиды Блума (анализ – синтез – оценка).
Учебное пособие состоит из трёх частей: первая часть посвящена устной дискуссии, вторая – дискуссии в открытой печати, третья содержит материал для самостоятельного разбора.
Первая часть пособия построена как выборка материалов уфимского семинара, где каждый выбранный фрагмент соответствует определенному разделу, сопровожден вопросами, заданиями и резюме, а также – иногда – описанием аудиторных реакций на происходящее. Кроме того, разбивка пособия на части, как видно из «Содержания», обусловлена композицией реального события и теми формализованными и неформальными ролями, которые вынуждены брать на себя участники дискуссии: «ведущий», «корреспондент», «докладчик», «участник» и т. п. Читателю придётся привыкнуть к мысли, что анализ семинарского материала постоянно осциллирует между предметом обсуждения и ходом обсуждения. (Инициалы участников уфимского обсуждения, в основном, раскрыты в заданиях и реакциях аспирантского семинара.)
Вторая часть пособия содержит примеры литературоведческой дискуссии в открытой печати (доклад М.Л. Гаспарова и три отклика на этот доклад) и учебные разборы этих примеров. Третья часть пособия представляет собой хрестоматию-практикум по риторике литературоведческой дискуссии и содержит две стенограммы Института мировой литературы (ИМЛИ) 1941 г.: обсуждение докладов М.М. Бахтина «Проблема жанра» и А.Н. Соколова «Род, вид и жанр».
Все вопросы и задания к тексту уфимского семинара в первой части и к докладам во второй части получают ответы и решения в промежуточных резюме, отчасти напоминающих старые схолии (что, наверное, не совсем правильно с точки зрения обучения, но совершенно правильно с точки зрения корректного описания, а это более важный фактор эвристики, чем формальные тайны и загадки учебника; это, так сказать, сеанс магии с одновременным ее разоблачением; я намеренно оставил в тексте – в квадратных скобках – даже рабочие замечания редактора из журнала[3], поскольку они также участвуют в создании необходимого объёма обсуждения). В тексте эта часть пособия заключена в рамки. Методические рекомендации включены в текст резюме, т. е. не выделены как самостоятельная часть. Литература дана в конце пособия алфавитным списком.
Заранее приношу извинения за то, что в голове читателя может возникнуть путаница из-за двойного значения слова «семинар» в этом тексте: как обозначения уфимского события и как названия аспирантских занятий в Биробиджане.
Поскольку это пособие создавалось в горизонте целевой программы «Развитие научного потенциала высшей школы» и, в частности, осмысливалось в залоге более или менее нестандартных способов объединения научных и образовательных практик в системе подготовки научных кадров, то