одолжается. Анин идет по привычке считая шаги. Шаги считает «тройками» (каждая «тройка» – два метра) – левой раз, правой два, левой три, правой четыре… Умножишь на два, получишь метры. Вот и сейчас, он ведет счет и засекает время. В первый час проходят 1625 «троек» – три с четвертью километра. Останавливаются, так как мокры насквозь. Снова костер, снова выливают воду из сапог, выжимают носки и портянки. Штаны снимают и держат над огнем как трубки – теплый воздух проходит сквозь них как сквозь трубы для «буржуек» – так сушить быстрее…
За второй час проходят около четырех километров. Еще немного и еще чуть-чуть и вот она, Пимушиха. Уже видны крыши.
Заимка
Заимка всего на два домика. На лай собак выходят двое мужчин. Они вопросительно смотрят на пришедших, которые стоят за калиткой и мокнут.
Несмотря на темноту и моросящий дождь можно различить, что один из них высок ростом и плотного телосложения, второй – ниже на пол головы, но тоже плотный, коренастый. У молодого в руках ружье.
Так они стоят некоторое время, две группы незнакомых людей, разглядывая друг друга в темноте. Потом Анин, поздоровавшись, спрашивает:
– Мы из экспедиции. Можно к вам?
– Заходите.
Изба просторная и чистая. В сенях мельничная установка с конным приводом, в комнате большая русская печь, лавки вдоль стен. В красном углу большая икона Христа-спасителя в серебряном окладе. Под иконой полочка, покрытая рушником. На ней две толстые книги: большая черная с золотым обрезом и поменьше в твердом красноватом переплете. Сразу видно старого издания.
Хозяин высокий, широколицый, подстриженный в кружок. Борода черная, окладистая, с проседью. Взгляд внимательный, выжидающий.
– Мы из экспедиции, – представляется ему Анин. – Я начальник отряда Яков Родионович Анин.
– Из Енисейска? – Как бы между прочим спрашивает хозяин.
– Экспедиция в Енисейске. А мы к вам прямиком, с Енисея.
Хозяин критически оглядывает их грязную порванную оде-жду.
Кивает головой: – Похоже!
И снова смотрит вопрошающе: мол, здесь-то вам что нужно?
– Если можно, мы поживем у вас дня два-три? – говорит Анин. – А дальше на Касовские галеи пойдем.
– Лады, – говорит хозяин. – Завтра потолкуем. Устали, поди.
– Устали, – подтверждает Анин. – И промокли.
– Мать, – говорит хозяин, не поворачивая головы. – Собери на стол гостей попотчевать.
Из-за печи появляются женские фигуры, видимо хозяйка, невестка и девочка, вероятно внучка хозяина. Одеты они в длинные темные платья. Головы повязаны темными платками по-монашески, видны только лица от бровей до подбородка.
Хозяйка сноровисто достает ухватом из печи казан с еще теплой картошкой, невестка приносит огурцы, творог, сметану. Хозяйка быстро выставляет снедь на стол, деревянный, чистый, просторный. Внучка подает на чистом полотенце круглый каравай, свежий, вероятно сегодняшней выпечки.
– Вы уж разрешите ваши мисочки, – просит хозяйка. – С посудой у нас плохо.
Мужчины – хозяин с сыновьями и гости, садятся за стол.
Сыновья, что выходили встречать, как и отец крепкие, широколицые, ширококостные. Хозяин заимки, Тимофей Савельевич, и его старший сын Федор, сразу видно, одна плоть и кровь. Темные, бородатые, «сурьезные». Младший сын, Влас, словно на отшибе. Он такой же стати, плотный, коренастый, но ростом ниже и, главное, бритый и стрижен по-городскому. И ходит немного в развалку. Пригляделся – ну, конечно! Из-за ворота выглядывает полосатая тельняшка. Чудеса! Кержак в тельняшке!
Иван видит, как Влас прячет улыбку, нагибая голову. Чувствует, наверное, что тельняшка здесь не к месту.
Единственно, что хочется сейчас гостям, так это обсушиться и лечь спать.
– А для согрева не найдется? – спрашивает Анин.
Старший сын выжидательно смотрит на отца. Тот чуть нагнул голову.
– Подождите, – говорит старший сын. Он уходит и вскоре возвращается с четвертью медовухи.
Михеич, мокрый и незаметный до этого, подается вперед словно гончая, почуявшая добычу. Хозяин наливает каждому. Мутная желтоватая жидкость. Михеич припадает к стакану и, не глядя по сторонам, выпивает одним духом, ставит стакан на стол и выжидательно смотрит на хозяина.
– Поешь, – говорит Михеичу Анин и тот, словно проснувшись, тянется к миске с горячей картошкой.
Яков Родионович тоже выпивает свой стакан залпом, но спокойно, словно не медовуху пьет, а кефир. Пьет и Иван. Сладковатый напиток, после которого становится и теплее и веселее.
Выпивает стакан медовухи и хозяин, за компанию. Сыновья к медовухе не прикладываются.
Горячая картошка со сметаной! Кажется, что давно уже не ели так вкусно и так сытно. Хозяин наливает еще по стакану. И снова