вдвойне.
В свои двадцать восемь лет Степа работал, где придется, долго на одном месте не задерживался, перепробовал массу профессий, но так и не закрепился ни на одной. Жил один, был когда-то женат и был от этого брака ребёнок. С женой он прожил около шести лет, после чего та забрала ребёнка и ушла от него.
Степа вырос в неполноценной семье, родители развелись, когда ему было десять лет и после развода родителей его безоблачное детство закончилось. В стране наступили лихие времена. Мать работала на двух работах чтобы свести концы с концами. О каком-то достатке в доме говорить и не приходилось, жили в нужде. Но не было ни раздражений, ни слез. Мама приходила с работы, сидела на кухне, смотрела в окно и молчала. Ее руки лежали перед ней, спина была пряма. “О чем она думает?” – Степа стоял в коридоре и наблюдал за матерью. Он не понимал, как можно было бросить их, как можно было не любить его мать. Он жалел мать.
Время шло, Степа рос, учился, особых успехов в учебе не имел, занимался спортом, много читал. Книги давали ему то, что он не мог получить в жизни, некому было научить его. По сути, это было саморазвитие. И все ошибки, которые случались с ним, были болезненными. Но так, наверное, ковался характер, который должен был, когда-нибудь выстрелить. Только нужно было время и место.
Степа жил надеждой, что когда-нибудь это случиться. А пока все шло по накатанной. Он плыл по течению жизни и ничего не происходило. Скучная, унылая жизнь.
Сегодняшняя оплеуха ничего не изменила в нем, ничего не екнуло, ничего не заставило возмутиться, постоять за себя, когда, задумавшись, он взял грязную тряпку и провёл по машине, оставив глубокую царапину, за что и был наказан хозяином авто, который стоял рядом и наблюдал за ходом работы. "Ты что творишь, урод?" – закричал толстый, с гелевыми волосами водитель машины. На нем был прекрасный костюм, в вороте рубашки виднелись курчавые волосы. Золотая цепочка завершала его образ. На что хватило Степу, это только на то, чтобы немного увернуться и про себя прошипеть: "Гопота конченная". Конец дня оказался провальным. Степа был уволен без каких-либо выплат.
Через месяц умер единственный родной человек. Умерла его мать. Утром, открыв глаза, Степа не услышал обычного: «Сынок, вставай!». Он не почувствовал аромат завтрака, который она ему всегда готовила. Он вышел из комнаты и тихонечко подошёл к комнате матери. Приоткрыв дверь, Степа увидел мать, лежащую в кровати, и на мгновение подумал, что она спит. Но потом, каким-то чувством понял, мамы больше нет. Он также тихонько закрыл дверь, как будто боясь, что она проснётся. В коридоре на полке он поднял трубку телефона и набрал ноль три. «Мама умерла» – это всё, что он мог произнести.
Лил дождь. Рабочие спешно закидывали могилу мокрой землёй. Степа стоял рядом с могилой и отрешенно смотрел как вырастает холм. Подошёл нищий и протянул свою грязную руку прямо Степе в лицо, бормоча и прося того о помощи. Степа, не слушая его, машинально сунул тому в руку мокрую сотню. “На хер всё” – сказал Степа, развернулся и быстро пошёл к выходу. Выйдя за ворота кладбища он оглянулся, постоял, кивнул себе как бы говоря: “Да, так будет верно, правильно”.
Добравшись до дома, он достал спортивную сумку, вещи, взял из ванной мыло, зубную пасту, щётку. В шкафу в комнате матери взял два полотенца, ещё пахнувшие ею. Из кладовой взял консервы, железную кружку, тарелку. Всё сложил в сумку. Достал документы, в секретере он забрал все оставшиеся деньги, подсчитал, подумал, что должно хватить. Выйдя из квартиры, он запер на дверь и ключ повесил на шею.
Не поехал на автобусе, вызвал такси. Через десять минут машина желтого цвета притормозила возле вокзала. В кассе поездов дальнего следования взял билет до конечной. Вышел на перрон, достал сигарету, закурил. “Здесь нельзя курить” – услышал Степа над ухом. Развернувшись, он увидел рядом с собой худощавого милиционера. “Нарушаете, придётся пройти для составления протокола” – сказал блюститель. Степа послушно развернулся в сторону участка. “Можно, конечно, пойти на встречу Вам, наверное, спешите на поезд и опоздать никакого желания нет. Да и настроение у меня хорошее, можно половину” – предложил сердобольный милиционер. “Да? Можно?” – спросил Степа. “Можно” – ответил тот.
Удар в голову справа получился быстрым и сильным. Голова милиционера ушла в сторону, запрокинулась назад и он рухнул на оплеванный асфальт. Взявшись за китель Степа оттащил обмякшее тело за привокзальный ларёк и направился к своему поезду. На поезд объявили посадку и возле вагонов уже выстроились очереди. Он нашёл свой вагон и занял место в очереди. То, что произошло возле ларька Степу не волновало, он не думал об этом. Что-то переломилось в нём, изменилось. Не было ни страха, ни угрызений совести о содеянном. Ничего.
До отхода поезда оставалось пять минут. Проводник сверил билет и пропустил его в вагон. “Место тринадцать” – сказал проводник. Степа нашел свое место. В его отсеке был только один пассажир, тот лежал на верхней полке и, видимо, спал. Место Степы было под ним, он бросил сумку под полку и сел возле окна. Поезд гудел, прогревая двигатель, опоздавшие пассажиры бежали к своим вагонам. Так же по перрону бежали два милиционера, всматриваясь в окна уже готового отойти поезда. Один милиционер был знаком ему, он держался