се было не совсем так
Гарик обидится, что его вывели непротивленцем
и припомнит тебе каждый случай
когда ему удалось стукнуть кулаком по столу
Баев опять возомнит о себе бог весть что
впрочем, что бы ты ни написала, он обязательно возомнит
Петя усомнится, а Гарик припомнит
поэтому заткни уши и пиши
если жизнь не расставила все точки над и
сделай это за нее!)
нет, Митя, ты не понимаешь
чтобы рассказать о нас (usbut not them)
придется выбросить то, что к теме не относится
в особенности крупное, проблемное и социально значимое
забить на потерянное поколение
за новостями не следить, в выборах не участвовать
оставить в покое «лихие девяностые»
собирать мелкое, незначительное
хуже того, сугубо личное, въевшееся как ржавчина
невыводимое как солнечный ожог
думаешь, нас поймут?
(хватит изливаться, говорит Баев
подгребай ближе к делу – что там у тебя невыводимое
как пятно от портвейна на белом лабораторном халатике?)
ладно, давайте поименно:
из незначительного предлагаю оставить
Большую химическую аудиторию
двушки, пятнашки и жетончики на метро
пиво «Хамовники», «Медвежью кровь»
приватизационный чек на 360 Кб
письма, записки и выписки из зачетки
номера вагонов и комнат, все до единого
улицы Карла Либкнехта и Розы Люксембург
фоновый радиоэфир
длину саундтреков с точностью до секунды
наушники в кастрюле, яичницу на утюге
сахарную вату, Лёхиного кота
швейную машинку и слово «оверлок»
(которое страшно хочется вычеркнуть)
начальника поезда «Симферополь – Москва»
и даже кроссворд в киевской гостинице
который кто-то оставил на столике
на случай, если объявится заезжий эрудит
знающий все реки Индонезии
впрочем, это детали
а общее умонастроение можно выразить так:
нам по двадцать
ничего особенного, все как у других
но кажется, что это происходит только с тобой
(согласен, это весьма продуктивное заблуждение
подтверждает Петя, снимает очки, трет переносицу
глаза красные, опять торчал у компа, типа работал
и все-таки, что ты собираешься делать?)
очень просто, Петя, смотри –
рассказать:
о том, как встретились на лестнице
и дальнейшее тоже стало лестницей – путешествием к
добавить в скобках:
на лестнице не живут
там только курят, ссорятся или целуются
она ведет прямо на крышу
где небо опутано проводами
и отвесные звезды
признать, наконец:
прожили три года в голубятне над городом
были свободны, как может быть свободно
беспозвоночное, впечатанное в известняк
и тем не менее проиграли – как и все остальные до нас
(ой, только не надо опять про свободу, заводится Митька
я добросовестно внимал тебе, Баеву
вместе и по отдельности
но вы мне так и не объяснили
зачем столько сложностей, когда на самом деле все просто
freedom’s just another word for nothin’ left to loose
разве что-то изменилось с тех пор
как мы это слушали в два наушника
возвращаясь домой по ночной Москве?)
а закончить примерно так:
прошлое быстро выветривается
оставляя провалы и впадины
мертвые точки воздушного рельефа, рытвины звезд
словам не за что зацепиться
и только невероятная острота зрения
как будто зрительные волокна стянуты в точку
а там ранняя весна, обледеневший город
улицы, бульвары, сады, которых давно нет на карте
наглухо запертая комната, солнце в окно
старая мебель, пыль
подоконник, голуби
мы отсюда и не уходили
сидим в кармане, как яблочные семечки-близнецы
из которых еще неизвестно, что вырастет
когда