я подняться с постели. Теплая нагретая постель, прощай. Ближайшие восемнадцать часов мы не увидимся. Именно столько составляет мой рабочий день на фабрике. Я поступила туда на работу в восемнадцать, сразу после школы. Три года рабского труда, и я разучилась прихорашиваться, заглядываться на мальчиков, ибо мои самым сильным желанием был ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СОН. Остальные потребности постепенно отошли на второй план. Моя заработная плата еле дотягивает до прожиточного минимума в нашем Закрытом Городе.
Этого хватает на еду и оплату жилья. Не более. Как мы дошли до такого? на дворе двадцать первый век, минула большая его часть, а мы живем как в каком –то средневековье. Мегаполисы наводнили планету, кислорода едва хватало. Казалось бы – самая доступная вещь на планете, но и ее стало не хватать. люди активно занялись высадкой лесов, но для того, чтобы возместить ущерб требовались десятилетия, и вместо того, чтобы сплотиться перед лицом нависшей угрозы, люди стали воевать друг с другом, деля воздушное пространство, ресурсы. Алчность вновь возымела верх, и началась разрушительная и затяжная война. Бомбежки, стрельба, жертвы. Стандартный набор расплаты за человеческую жадность и неуемную злость.
До нашего города долетали лишь небольшие снаряды, на наших улицах не было боев, не шли танки, и артиллерия не вела огонь. Мы всегда жили словно в изоляции. Все благодаря непоколебимому влиянию нашего лидера, а его власти над людьми. Из программ новостей стало ясно, что мир погрузился в хаос войны, которая длилась долгие, долгие годы. Естественно наша изоляция не только сохранила нам жизни, но и привлекла в наш город множество беженцев. Людей, чьи дома и жизни были разрушены.
В первые несколько лет после окончания боевых действий и подписания пакта о ненападении, ворота нашего города были открыты, и он наполнился беженцами всех национальностей и вероисповеданий, почти как Иерусалим. Затем ворота заперли. По решению правительства наш город приобрел статус коммуны закрытого типа. Государство в государстве. Как Ватикан. Только у нас не Папа, у нас монарх, самопровозглашенный, самодур и тиран. Несколько поколений выросло, состарилось и умерло, а династия монарха Кейна все еще правит.
Комендантский час, низкий уровень жизни, но место у власти и право на все без исключения у монарха. Иллюзия благополучия, которую верхушка власти создает для всего остального мира. Сеть монарха опутывает весь город, населением десять миллионов людей. Мы не властны над своей судьбой, но в безопасности от внешнего мира. Нам многие годы внушают, что в городе мы в безопасности, что весь остальной мир уже не тот что раньше. Так ли это?
Натянув шапку, я бреду по еще пустынным улицам. Холодный зимний ветер обжигает лицо. Прикрыв рот и нос шарфом, я стараюсь дышать поэкономнее, дабы не расходовать тепло. Старые ботинки оставляют желать лучшего. Мне подарила их мама на восемнадцатый день рождения жарким июньским днем, так сказать, на вырост.
Торговцы еще не открыли свои лавочки, рассвет только задавался, а я уже прошла пешком половину города. Жалко тратить деньги на общественный транспорт. Семью мне кормить не надо, так как ее у меня нет. Их депортировали. Маму, папу и брата, что по мне скорее поощрение, чем наказание. Живут они наверно на большой земле, радуются свободе. Я отчаянно скучаю по ним, но не подаю вида, нельзя. Нужно быть сильной не смотря ни на что, у меня нет другого выхода. в Закрытом городе с тряпками разговор короткий.
Я не представляю, что ждет меня в будущем, но точно знаю, что в следующие восемнадцать часов – фабрика по производству кофе. Мы фасуем зерна по упаковкам, отбираем плохие и негодные. Машине такое не доверишь, так как сливки общества должны получать самое лучшее. Я бы многое отдала за чашку такого кофе. Его горьковатый запах плотно въелся в мою кожу, преследовал меня и тянулся шлейфом. Надобность в парфюме отпала сама собой.
Я мечтала поступить в университет, стать кем –то достойным и однажды выбраться из Закрытого Города, но система все время связывает по рукам и ногам. Меня не так просто впрячь в эту колесницу, и я буду сопротивляться. Как родители. Им не нравились нынешние порядки и законы, они не желали такой жизни. Устраивали демонстрации, митинги, бунтовали, но их никто не услышал. Всем слишком страшно. Я не знала о жизни вне системы Закрытого Города и его суровых порядков, но я верю в лучшую жизнь, даже после войны.
Главная улица была перекрыта. Шеренги черновых (так мы звали правоохранительные органы из –за их чисто черной формы) маршировали вдоль зданий. Маски скрывали их лица, эмоции, жизни.
Я старалась пройти незаметно, но один из них все –таки заметил меня.
– Ты! Стой! – хорошо поставленным командным тоном крикнул черновой, и внутри у меня все сжалось в тугой узел.
Я остановилась, что же еще делать? Бежать нельзя, иначе они решат, что я чем –то виновата.
–Что ты здесь делаешь? – потребовал черновой.
– Иду на работу, – сухо, не поднимая взгляда, ответила я.
– Эта дорога перекрыта, ищи другой путь, – черновой уже развернулся, чтобы уходить.
– Издеваетесь?! – не выдержала я, – шла через весь город, чтобы идти три квартала в обход?!
– Тебе