>Потемкин отнес ящики с бумагами, намеченными к ликвидации, в сад. Поглядел с сомнением на зеленоватую кожу продолговатого блокнота для визитных карточек – судя по всему, Хопкинс к нему не прикасался давным-давно. Олег еще вчера спросил у Хопкинса разрешения просмотреть перед сожжением его старые визитки – «Если не секрет, конечно…» Тот не возражал.
Сейчас Потемкин взвесил блокнот на руке и уже хотел было отправить его к бумагам, предназначенным на уничтожение, но в последний момент передумал и сунул в карман брюк. Блокнот неудобно вытарчивал из кармана. Тем лучше – Потемкин о нем уже не забудет. Жечь бумаги дело небыстрое, вот в процессе этого он и посмотрит визитки. В случае чего – огонь рядом, далеко ходить не надо.
Жег бумаги Потемкин в керамической печи, которую мескисканцы называют «Хименеа». Печь – из двух частей: красноватый сферический сосуд внизу, а поверх – плавно сужающаяся коническая труба чуть больше метра высотой. Тяга в этой печи – отменная.
Ещё одна пачка распалась на листы и огонь яростно набросился на них. Пламя показалось даже над внешней стороной трубы. «Хименеа» раскалилось. Теперь – только подбрасывай бумаги вовремя…
Потемкин достал альбомчик с визитками и раскрыл его. Страница, другая, третья… Сразу определился период – примерно конец девяностых. Ага, это из зарубежных странствий Хопкинса. Визитки из тогдашней России, Южной Америки, постсоветских стран, где приходилось Хопкинсу в то время работать. Кого тут только не было! Банкиры и президенты нефтяных компаний, транспортные агенты и лицензированные тренеры собак, журналисты и дипломаты, кинооператоры и портные, члены конгресса США и депутаты российской Думы…
«Забавно! – думал Олег. – Точно, конец 90-х. Клинтон здесь, в Штатах, Ельцин в России. Клинтона терзали по поводу Левинской. Великой стране больше нечем было заняться кроме орального секса в Овальном кабинете. Десятки выброшенных на ветер миллионов, потраченных на следствие, два года непрерывного общественного внимания. Выяснены важнейшие для судеб человечества факты – занимались этим партнеры девять раз, оргазм президент испытывал дважды. Аллилуйя! Конгресс голосует за импичмент, сенат – против…
Какие страсти бушевали!
А Ельцину было не до секса. Он тоже не сходил с телеэкранов, только поводы были другие: то он пьяный дирижировал оркестром в Германии, то отплясывал гопака во время собственной предвыборной кампании, то во время прогулки по Енисею приказал выбросить помощника, который надоел ему шутками, за борт катера…»
Потемкин в то время жил на два дома: один – в неуспокоившейся еще после беспредела середины девяностых Москве, другой – в уютной южной стране, где надо было выполнить крайне деликатную и важную миссию, о которой и теперь приятно вспомнить, но говорить – ещё не время. А в Лос-Анджелес он тогда попал по приглашению Хопкинса, после их знакомства в Москве…
Потемкин подбросил очередную стопку бумаги в огонь и перевернул страницу. Откуда это у Хопкинса? Спектакль «Гамлета», програмка. И, судя по объявлению, спектакль необычный, в Гриффитс-парке.
Подождите, подождите, господин Потемкин, это ведь тот самый спектакль, о котором тогда шумел весь город. Не из-за творческих достижений режиссера-постановщика, конечно – поскольку Лос-Анджелес любыми творческими достижениями не удивишь. А потому, что состоялся этот спектакль в прекрасном городском парке при обстоятельствах совсем необычных.
А вот и визитная карточка на двух языках прикреплена степлером к зеленому уголку программы:
«Грэг Красовски, корреспондент. А чуть выше – «Вестник», крупнейшая русская газета США»
И тут – словно занавеску на окне раздвинули и открылся снова перед Потемкиным летний день, на удивление нежаркий, когда у него в лос-анджелесском офисе Группы раздался звонок и хорошо поставленный голос с почти неуловимым восточноевропейским акцентом попросил его к телефону.
– Слушаю вас, – сказал Потемкин по-русски, и будто бы воочию увидел гримасу недовольства на лице звонившего – мало кто из эмигрантов любит убеждаться, что их английский, как бы хорош он ни был, всё ещё далек от совершенства. – С кем имею честь?
Впрочем, если звонивший и был раздосадован, то этого никак не проявил. Он назвался и попросил о встрече.
– Что со мной обсуждать здесь корреспонденту газеты? – вслух подумал Потемкин. – Вы не ошиблись? Я в Америке в гостях.
– Но в расследовании дела об убийстве сына Веллингтона вы, судя по «Лос-Анджелес Таймс», принимаете активное участие, – парировал собеседник. – А так как там главный подозреваемый – наш с вами соотечественник, то и наша газета против обыкновения, не остается в стороне.
В те дни не то, что весь Лос-Анджелес – вся Америка была взбудоражена убийством сына популярного телегероя Веллингтона. На расследование были брошены серьезные силы, в том числе подключено и подразделение Хопкинса из Группы. И, когда Хопкинс предложил Потемкину принять участие – тот с радостью согласился.
Да, сколько лет… Потемкин бросил в огонь очередную пачку бумаг, и мысленно