на ударил.
– Ну и что это?
– Как что? Коневозка. На две лошади, – улыбаясь, пояснил Степан. – Не знаешь, что ли?
– Теперь знаю, – вздохнул Васильич. – Только нахрена мне такое чудо?
Практическая ценность коневозки для него практически равнялась передвижному туалету.
– Бери, больше все равно ничего нет.
Вот с этим поспорить было трудно, и все-таки Васильич еще раз внимательно оглядел разоренную ферму. Два бетонных корпуса, в одном провалилась крыша и рухнула несущая стена, второй получше, но разобрать и продать вряд ли получится. Пустой сеновал, в котором флегматично ковырялись две тощие пестрые коровы. Коровы?
Живность Васильич любил больше на расстоянии, но отец был деревенским, и потому он смутно припоминал, что корова способна подарить человеку не только литры полезного и вкусного молока, но и изрядных размеров головную боль.
Нет, коровы отпадают, да и цена им в базарный день тысяч сорок, если не меньше, а должен владелец фермы три сотни, и это еще без процентов…
Трактора, что поприличнее, видимо, уже распродали. Сквозь ржавый остов комбайна проросло небольшое, но уже вполне крепкое деревце. И как только не позарились сборщики металлолома? Ничего, и до комбайна доберутся…
– А стройматериалов нету?
– Металл первым делом вывезли, лес тоже. Вот, разве что, ты ферму разберешь, – Степан махнул рукой в сторону обветшалого корпуса. – Только крыша – моя. Я дом строю, мне жесть самому нужна.
О крыше Васильич успел подумать, но без особой надежды. Похоже, выбора не оставалось.
– Ладно, что там у твоей коневозки с документами?
– В порядке документы. Только на прежнего владельца оформлены. Ну да это ничего, в ГАИ сразу на тебя запишут!
– Не будет проблем?
– Так ты по сайту ихнему пробей по вин-коду, – со знанием дела посоветовал Степан. – Ну, что, берешь?
– Куда от вас деваться… Беру. Компрессор тащи, у нее вон все колеса спущены!
Пока Степан и трое выловленных в прилегающей деревне алкоголиков выкапывали из грязи давно и прочно вросшую туда коневозку, Васильич без всякой радости подставлял лицо первому весеннему солнцу.
Мысли его были мрачны.
Телефон на ферме не ловил, посоветоваться с кем-нибудь не получилось. А уедешь сейчас – не получишь и коневозки. Наследнички растаскивали имущество покойного фермера с пугающей даже помнившего девяностые Васильича скоростью.
Да, девяностые… Интересно тогда жили.
Васильич, например, водителем был, сколько себя помнил, но одно дело – бармить, а совсем другое – возить авторитета. Потом все как-то измельчало, незаметно подкралась пенсия, как-то очень глупо погиб на чужбине старый друг, занявший и не отдавший изрядную сумму…
От воспоминаний отвлек крик Степана:
– Машину подгоняй!
Сплюнув на землю, он пошел за «Фордом».
Машиной Васильич гордился.
Черный, сделанный под лес пикап достался ему скорее по случаю, чем по необходимости, но выглядел на нем пенсионер вполне достойно даже на фоне самых увлеченных рыбаков и охотников. Правда, вчерашние сорвиголовы стремительно старели, обзаводились третьими по счету семьями, нянчили внуков и все реже выбирались на рыбалку, а Васильич просиживал у лунки в одиночестве все выходные заодно с буднями, а потом долго матерился, думая, кому на этот раз сплавить улов.
Кота у Васильича не было, повзрослевшие дети жили в другой стране, там же родились и внуки. Новой семьи так и не сложилось, поэтому снабжал рыбой соседей и эпизодически возникавших любовниц.
Странная была жизнь, не всегда веселая, но Васильич не унывал и всегда с радостью заводил большой черный пикап.
– Давай, давай, еще метр! – командовал Степан.
Задумавшийся Васильич едва вспомнил о нем. Да и как вспомнил – заприметил истошно оравшего мужика в зеркалах. Тот махал руками и прыгал в грязи, будто ждал срочной эвакуации с пожара.
– Да вижу я! – буркнул Васильич и сдал еще назад.
Обремененный коневозкой «Форд» изрядно присел на подвеске.
– Сколько ж она пустая весит? – озадачился Васильич.
Прицепы для лодок были легонькие, мощный дизель едва ощущал их присутствие, а эта вот бандура сама тянула не меньше, чем на тонну.
– Да уж, приобретение…
Вырвать прицеп из грязи удалось в итоге только на пониженной передаче, и то, не сразу. В салоне запахло подожженным сцеплением, а настроение у Васильича, и без того не радужное, окончательно испортилось.
Глава 1.
– Дольше я его оставить не могу, – Валентина Юрьевна смотрела на Яну с сочувствием, но было ясно – действительно, не может.
Хозяин жеребца перестал брать трубку около года назад. К нему даже домой ездили, но квартиру давно снимали другие люди и о прошлом жильце, разумеется, ничего