сильные очки и думал: "Вероятно, вслед тебе оборачиваются девять из десяти встречных мужчин. Они разевают рты, застигнутые врасплох твоим загадочно мерцающим взором, взволнованные твоим высоким, вольно колышущимся бюстом, круто вылепленным торсом… Они мечтают удержать в памяти изящество твоего точеного стана, рисунок твоих танцующие ягодиц, контуры выпуклых икр…"
– …он совершенно, совершенно меня не понимает, – шептала женщина, прижимая то к одному, то к другому глазу кружевной платочек. – Поверьте, доктор, я люблю своего мужа, безумно люблю и уважаю. Но его равнодушие, безучастность, холодность просто бесят меня. И лишь из-за этого, только затем, чтобы досадить ему, я порой прибегаю к изменам.
Я понимаю, что это гнусно и подло по отношению к нему, ведь он выше ревности, упреков и слежки. Мне и самой претит скрываться от него, обманывать его с людьми, которые во всех отношениях ему и в подметки не годятся. Но его надменное высокомерие вынуждает меня к провокациям. Почти не стесняясь, я бросаю ему вызов, скандалю, бью посуду.
Но когда это окончательно допекает его, он уходит в гостиную, садится у камина, берет виолончель и начинает терзать ее. Думаю, ото он делает специально, чтобы доконать меня.
– Виолончель? – седые, кустистые брови доктора взлетают на лоб.
– Да, представьте себе. Он обожает этот инструмент, хоть совершенно не умеет играть, и извлекает из него какие-то совершенно невообразимые пассажи… Порой это доводит меня до истерики.
– Итак, недостаток внимания со стороны мужа вы компенсируете связями на стороне? – уточнил доктор.
– Говоря откровенно, – призналась она, – все эти связи для меня ровным счетом ничего не значат. Истинное удовлетворение мне способен доставить только муж. Иногда, раз или два в году, на него находит какое-то бешенство. Он вдруг набрасывается на меня исподтишка, срывает одежду и насилует прямо на полу, в ванной, на кухне, словом, где придется, – при воспоминании об этом взор женщины затуманивается, грудь высоко вздымается, – и тогда я испытываю нечто похожее на оргазм, но это длится недолго. Он, как бы вам объяснить, не доводит свою роль до конца, останавливается на полдороге… и финал у нас получается совершенно смазанным… Скажите, доктор, – глаза ее переполняются слезами. – Может быть, он садист? Да? А я, как это?.. Моза… мазо…
– Нет, не знаю… не думаю, – мягко улыбнулся доктор. – Скорее всего, на поведение вашего супруга наложило отпечаток какое-то происшествие, случившееся с ним в детстве или в ранней юности. Англичане поговаривают, что у каждого свой мертвец в чемодане.
– Что вы сказали? – шепчет она, глубоко потрясенная. – Какой еще мертвец?
– Есть такая поговорка. Невероятное количество грязи, смрада и нечисти таится в клоаке нашей памяти, порою вырываясь наружу в спонтанных проявлениях дикости и варварства. Физиологи ищут причины этого в неправильном обмене веществ, генетики – в нарушениях наследственности, недостатках иммунной системы, но я – психоаналитик. Пригласите ко мне вашего мужа, и я попытаюсь вычленить из его психики устойчиво навязчивые образы. Кстати, вот вам анкета, заполните ее, пожалуйста.
– Неужели вы всерьез поверили этой идиотке? осведомился импозантный сорокалетний мужчина в прекрасно сшитом костюме, с богато инкрустированной тростью в руках. – Какой же вы врач, если сразу не поняли, что перед вами психически не совсем здоровая женщина? Да будет вам известно, моя жена – нимфоманка, причем с самых юных лет. К сожалению, я это тоже поздно понял. Но мне-то простительно, я не врач, а бизнесмен. Я занят делом, понимаете? Я зарабатываю деньги. Я не могу тратить время на всякие глупости. В конце-то концов мы ведь с ней уже не дети. Я пытаюсь ей это втолковать, но ее сознание зациклилось на эротике с тех самых пор, как ее в детстве напугала какая-то нищенка.
– А подробнее вы не сможете рассказать об этом? – оживился доктор. – В моей работе, поймите, важна всякая мелочь.
– Не знаю, это нечто сходное с андерсеновской девочкой, наступившей на хлеб. Она до сих пор это переживает.
– Устойчивый комплекс вины и собственной обреченности, – пробормотал доктор.
– Вот-вот. И это дает ей моральное право атаковать мужчин с настойчивостью парового молота. Она переспала со всеми кочегарами, швейцарами и слесарями в доме, не говоря уж о моем шофере и заместителе. Более того, в прошлом году она поставила меня в исключительно неловкое положение перед доктором Ольсеном и его супругой, приехавшими из Дании. Представляете, моя благоверная принялась ласкать его рукой под столом прямо в ресторане. Видели бы вы, какой у него был ошарашенный вид. На беднягу было просто жалко смотреть, ведь все это делалось в присутствии его законной жены. Пришлось мне увести мадам Ольсен танцевать. С тех пор мой друг мне не пишет.
– Послушайте! – в изумлении воскликнул старичок. – Но, если она позволяет себе такое, почему же вы вообще с ней сожительствуете? Никто бы не посмел осудить мужчину, который разведется с такой особой.
Мужчина взглянул на него с неподдельным любопытством.
– Вы задаете странные вопросы, доктор. Казалось бы, ваша консультация наоборот