олами начинают с ухмылками переглядываться. Охранник, сидящий у двери, расправляет плечи. Забавно, что больше всего проблем у нас возникает, когда в баре появляются именно такие пай-мальчики.
– Заблудились, ребятки? – без улыбки обращаюсь я к альфе.
– Привет, мистер, – бросает он в ответ.
Это шпилька в сторону моей короткой стрижки, и его друзья со смехом тянут:
– Ой, блин!
Меня зовут Дарси, и у него нечаянно выходит каламбур с отсылкой к Джейн Остин. Сомневаюсь, впрочем, что сам он его бы понял. В упор смотрю на него, сощурившись, и смех застревает у него в горле. Альфа-мальчик вспоминает, что выпивку тут наливаю я.
– Но честное слово, вы очень круто выглядите.
Моя коллега Холли спешит скрыться с глаз. Она у нас новенькая, и от их взглядов ей не по себе.
– Сбегаю-ка я за… за кассовыми лентами.
И она исчезает в подсобке, обдав меня запахом дезодоранта с ароматом гардении.
Я продолжаю сверлить альфа-мальчика взглядом и, когда он первым отводит глаза, на мгновение испытываю ощущение триумфа. Теперь альфа я.
– Мы, судя по всему, стрижемся в одной парикмахерской, потому что ты тоже ничего так выглядишь. А теперь заказывайте что-нибудь или выметайтесь!
Парнишка явно не привык к такому обращению со стороны женщины, и, к его изумлению, оно ему нравится. Он демонстративно пережевывает жвачку, не сводя с моего лица заинтересованных глаз.
– Во сколько ты заканчиваешь работу?
Я представляю себе Кена, приятеля куклы Барби, слишком долго пролежавшего на солнце, и мысленно наступаю на его загорелое лицо, словно это сигаретный окурок.
– Даже не мечтай.
Он явно задет за живое. Смазливая физиономия всю жизнь была его пропуском за кулисы, и он не понимает, почему она не действует на меня. Со мной что-то не так? Бьющий в лицо свет превращает его лицо в бежевый блин без единого пятнышка тени, и я понимаю, что в нем нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. В том, что касается лиц, я – сноб. Лицо без теней – не лицо.
– Что пить будете?
Даже не дожидаясь ответа, тянусь к рюмкам для крепких напитков.
– Самбуку! – выкрикивает кто-то из этих сопляков.
Ну разумеется. Любимое пойло дегенератов.
Я разливаю выпивку и принимаю оплату. В банку для чаевых со звоном летят монеты. Этим ребятам нравится, когда с ними обращаются как с грязью. Им очень хочется получить полный спектр острых ощущений от сафари в бар для байкеров, и меня они воспринимают как своего проводника. Их вожак продолжает подбивать ко мне клинья, явно намереваясь взять измором, но я разворачиваюсь на полуслове и ухожу.
Сейчас вечер воскресенья, но наши посетители не беспокоятся, что не успеют отдохнуть перед завтрашним рабочим днем.
Моя бабка Лоретта как-то раз сказала, что если ты способен налить напиток в стакан, то сможешь найти работу где угодно. Она тоже была барменшей в свои двадцать. Это был хороший совет; я наливала напитки в стаканы по всему миру и справлялась со всеми возможными вариантами альфа-самцов.
Интересно, что сказала бы Лоретта, если бы могла видеть меня сейчас: я разливаю пиво, готовая в любой момент выдать заранее заготовленное бранное слово. Наверное, со смехом захлопала бы в ладоши и воскликнула: «Мы с тобой могли бы быть близнецами, Дарси Барретт!», потому что она всегда так говорила. Когда на ее похоронах показывали слайд-шоу из фотографий, я прямо-таки чувствовала, как она искоса поглядывает на меня со снимков.
Мы могли бы быть близнецами. На полном серьезе. Теперь я сплю в ее спальне и доедаю оставшийся после нее запас консервов. Осталось только начать носить в сумочке хрустальный шар и гадать на картах Таро, и тогда я официально стану ее реинкарнацией.
Холли, судя по всему, отправилась за кассовой лентой не иначе как на бумажную фабрику. Терпение у одного из облаченных в кожаные куртки байкеров уже явно на исходе, и он искоса поглядывает на Пастельных Рубашек. Я киваю ему и поднимаю палец – одну минуту. Он недовольно пыхтит, но все же решает обойтись без членовредительства.
– О, у тебя кожаные штаны? – Один из Пастельных Рубашек перегибается через барную стойку и окидывает взглядом мою корму. – Ты прямо как Сэнди из «Бриолина»… – Его взгляд фокусируется на бейджике с выдуманным именем, который я приколола над левой грудью. – Джоан.
Его скептический взгляд спускается чуть ниже. Видимо, я не очень-то похожа на Джоан.
– Я – Риццо, идиот. И если ты не прекратишь висеть на стойке и пялиться на мои сиськи, сейчас сюда подойдет Кит. Вон тот, который сидит у двери. В нем шесть футов десять дюймов, и ему скучно. – Я машу Киту пальчиками, и он со своего табурета отвечает мне тем же.
– Ему скучно, мне скучно, и Кожаным Курткам тоже очень, очень скучно.
Я передвигаюсь вдоль стойки, раздаю стаканы и принимаю оплату, каждый раз задвигая бедром кассовый ящик.
– Джоан права. Нам очень скучно, – шутовским тоном подтверждает