tion>
ПРЕДИСТОРИЯ
Сегодня утром я вышла на пробежку. Последний раз я бежала прошлым летом. Год назад. Гравий хрустит под найками, глаза защищает козырек бейсболки, а в голове кружится идея о новой картине! Господи, и все это спустя год! Наконец-то! Спасибо тебе, мой почти незнакомый Маркус, спасибо за тот секс, что был у нас. Только ради него, дающего и наполняющего, мужчины ищут своих женщин, а женщины – мужчин. Только ради него, когда уже выполнены все обязательства по деторождению, и людей не держат друг возле друга материальные обстоятельства, когда оба человека разного пола самостоятельны, обеспечены и успешны, только этот обмен созидающими энергиями толкает их на поиски любви.
Я готова влюбиться в тебя, Маркус. Я только что вернулась из Турции, где отдыхала с детьми, разморенная, опьяненная солнцем и свободой. И тут объявился ты.
У нас были две веселые встречи, а потом ничем не примечательный секс, вполне обычный, но почему, когда ты провожал меня на трамвайную остановку, по булыжникам старой части города, мимо редких прохожих, я держала тебя под руку и была преисполнена гордости? А когда ты смотрел на меня сверху вниз, я покрывалась румянцем и светилась от счастья. И ты улыбался мне в ответ. Отчего это, а?
Что ты принесешь мне, где мы с тобой окажемся, Маркус?
Год назад я ушла от мужа. Обстоятельства ухода давно уже не влияют на мою жизнь, наоборот, приняв такое решение я обрела свободу, я словно расправила крылья. Мужа я давно уже не любила, довольно быстро прошла глупая восторженная привязанность, а дети выросли до того момента, как можно стало начинать устраивать свою жизнь. Так, как хочется, как просит сердце. Я жаждала любви, мне нужен был мужчина, в которого я могла бы вкладываться, дарить свою любовь, нежность, горячие ночи и дни, наполненные заботой. В которого я могла бы погружаться и растворяться. Кто дал бы мне ощущения полета и бабочек в животе. Муж мне этого дать не мог. Вернее, он бы и рад был продолжать все как было, по накатанной, с раз и навсегда отработанными житейскими техниками и принципами, но я больше была не в состоянии. Не было той искры, которую называют любовью. А жить с потухшим огнем – стоит огромных сил.
Да, я почти сразу же обнаружила, насколько мы с Кари далеки друг от друга. Но пыталась себя в этом разуверить – ведь он хороший человек, надежный. Просто он другой, он – финн и я не всегда его понимаю. Я пыталась заставить себя полюбить, ведь сколько всякой макулатуры, бумажной и цифровой, по этому поводу исписано: заинтересуйтесь человеком, полюбите снова. А как заинтересоваться насильно? Если еще в начале человек тебе неизвестен, он свеж, как утренняя газета, он нов, как рубашка из магазина, но вскоре ты его зачитываешь и занашиваешь. Человек должен быть либо бездонным, либо быстро меняться. Кари был слишком поверхностным и медленным. Этот кроссворд я разгадала за полгода, но еще долго не решалась себе в этом признаться. Ведь как нас учили? Люди – не вещи.
Люди на самом деле – не вещи.
Мне была необходима эмоциональная отдушина. Поначалу я ушла в детей, их у нас было двое – погодки Йессе и Хельми, потом – в творчество. Однажды я вдруг испытала невероятный позыв, какой-то зуд, с которым проходила месяц, а потом накупила разных красок, кистей, бумаги и бросилась с головой в новое. Я рисовала картины дни и ночи напролет. Это называется эскапизм, побег от действительности. Я понимала это, но бежала и бежала прочь. Слава богу, у Кари была приличная работа и нам хватало его заработка. Он пытался на меня повлиять, призвать в реальный мир, к детям, к себе, но бесполезно. Я думаю, что с моим бегством его примирял тот факт, что иногда, редко и дешево, но я продавала свои картины в интернете и он предпочел тешить себя надеждой, что из меня когда-нибудь выйдет профессиональный художник.
А потом и этот способ начал потихоньку изживать себя. Поэтому я была вынуждена искать новый. Когда мой финский стал приличным, я выучилась на практическую медсестру и нашла работу в школе. Это был мой побег в социальную среду, которой я была практически лишена. Еще и по собственной воле – художник живет отшельником, если, конечно, он не обитатель парижского чердачка и подневольный богемного образа жизни.
Спустя пятнадцать лет совместной жизни мы развелись. Вернее, я объявила об уходе. Муж больше не сопротивлялся, он уже давно к разводу морально подготовился. Детей мы, по сложившейся среди современных финнов традиции, поделили 50/50. То есть неделю они жили со мной, а неделю – у отца. Это предполагало довольно близкое месторасположение бывших супругов – не могли же дети по прихоти родителей прыгать из школы в школу. Как я была рада, что до момента развода прониклась финской культурой и могла цивилизованно вести переговоры с бывшим. Детей здесь просто любят, потому что их хотят, их планируют, а не случайно залетают. И дети – не собственность родителя, в частности – мамы, они – самостоятельные личности, которым нужны оба родителя. Но оба – счастливых родителя. Детьми как правило (в котором, разумеется, случаются исключения), не манипулируют, не используют как средство давления на бывшего, или как орудие мести. Вот и мы с Кари поступили разумно.
Так