ра!
– Смотри, что вытворяет, паршивец!
Гул голосов смешивался со стуком проходящих электричек, кафе находилось недалеко от платформы «Петровско-Разумовское».
“Паршивец” же между тем закончив выступление, приземлился обратно на четыре лапы и начал обход столиков, заглядывая своими огромными медовыми глазами в тарелки. Посетители, понимая, что надо платить за представление, не скупились. В награду котёнок получил сосиску, несколько рыбок шпрот и даже маслину. С устрашающим рыком он набросился на сосиску и проглотил её, почти не жуя, затем уже более спокойно он разделался со шпротами, в завершение, к общему бурному удовольствию, он принялся за маслину. Это была настоящая охота! Котёнок набрасывался на неё, подбрасывал, затем замирал, настороженно поводя ушами и внимательно наблюдая за катящейся маслиной, затем снова стремительно прыгал, ловил её, словно маленькую мышку, пока, в конце концов, не поймал и не съел. В кафе хохотали, свистели и даже аплодировали юному охотнику.
– Он, у нас маслинки любит, – жеманно улыбалась крашенная в блондинку продавщица.
– Обалдеть, а огурец солёный с водочкой не употребляет? – веселилась публика.
Котёнок же после некоторой паузы снова залез на стол и похоже собирался повторить концертный номер. Бело-рыжий, с розовыми ушками и полосатым, слишком длинным хвостом для такого небольшого и изящного тельца, он представлял собой сочетание трогательной и наивной юности с опытностью и наглостью уличного артиста.
– Всё! – внезапно сказал мужчина за столиком у окна. – Так нельзя! Ему нельзя есть эту гадость, он ещё маленький! Я возьму его!
– Ой, какой вы молодец, мужчина! – обрадовалась продавщица. – Возьмите, возьмите его!
Мужчина решительно подошёл к котёнку, но тот внезапно зашипел и надулся, как шар. Прижатые уши и побагровевший шрам говорили о том, что котёнок будет драться не на жизнь, а насмерть.
– Ой, он у нас не любит, когда его трогают! – снова вступила продавщица. – Досталось, наверное. Вон, шрам на морде какой! Эх, нелюдей сколько! – она горько вздохнула. – Но вы всё-равно возьмите! Мы ведь скоро закрываемся, сносить будут. А этому рыжему куда? Он у нас с месяц, наверное… прибился вот, танцует, на жизнь зарабатывает. Где только научился? А теперь что? Пропадёт! Я бы взяла, хороший котенок, хоть и дикий! Да только… эх, меня саму бы кто взял!
Продавщица коротко и грубо хохотнула, а потом грустно замолчала, глядя в одну точку.
– А это никакой не он, а она! – внезапно заявил один весёлых посетителей. – Девка это! Точно!
– Ясно! – сказал мужчина.
Он достал вязаную шапку, быстро накрыл ею котёнка, как сачком, засунул за пазуху и вышел в снегопад.
На улице вьюжило! Снег, подхваченный ветром, залезал под воротники и шапки, прилипал мокрыми комьями к волосам, хлестал наотмашь по лицами, спешащих по домам прохожих. Гудели и стучали проходящие в Москву и обратно электрички, выбрасывая и забирая порции едущих во всех направлениях мерзнущих людей.
Мужчина шёл твёрдым шагом по направлению к метро, плотно застегнув куртку и надвинув на лоб капюшон. Котёнок, спелёнутый шапкой, сначала пытался сопротивляться – шипел, бил лапами, пытаясь выбраться, но потом затих. За пазухой было тепло и даже уютно. Сосиска, шпроты и маслина наполняли розовое брюшко приятной тяжестью, глаза котёнка сами собой стали закрываться, лапы стали непроизвольно сжиматься и разжиматься, и ему стало так хорошо, как у когда-то , совсем в другой жизни – у Любы…
Нет, сначала, конечно, была мама, но он помнил её совсем плохо. Сохранилось смутное ощущение тепла и безопасности, и то, как в рот текло тёплое молоко. Братья и сёстры тоже хотели молока, но котёнок был самым шустрым и всегда оказывался первым, опережая, а иногда и оттирая своих менее поворотливых родственников. Теплое молоко наполняло его энергией, в лапах и маленьком тельце прибавлялось сил для весёлой игры и возни. Жизнь была простой и радостной до тех пор, пока не мама исчезла. Однажды она ушла и не вернулась в подвал, где они ждали её в старой коробке. Не пришла она и на следующий день. Без неё стало очень холодно, голодно и страшно, а ночью появилась большая крыса, и котёнок навсегда запомнил этот полный злобы и агрессии запах. Голод и страх выгнали котёнка на улицу, но там тоже было холодно и страшно. Котёнок стал звать маму, он громко кричал, чтобы она услышала и пришла, но она всё не шла и не шла. Когда же котёнок совсем ослаб и уже не мог больше кричать, он внезапно почувствовал, как чья-то рука подняла его в воздух.
Так котёнок оказался в квартире Любы, где жили ещё пять котят, три щенка и даже один голубь с перебитым крылом. Люба подобрала их всех на улице, дала им приют и заботу. В доме было тепло и сытно, котёнку очень нравилось, что можно было весело кататься и царапаться с новыми братьями и сёстрами, грызть чудесное, разодранное до мелкой бахромы кресло, а по вечерам вместе с избранными счастливчиками залезать к хозяйке на колени. Правда сначала котёнку пришлось побороться за своё место у миски, но это он как раз умел делать очень хорошо. Обладающий от природы большой сообразительностью и решительностью, он легко оттирал менее проворных