ов, встретить на улице или в кабаке какого – нибудь князя или графиню не вызывало удивления, не говоря уже о купцах или фабрикантах, да что говорить: адвокаты, врачи и простые цирюльники, и портные дополняли всю эту печальную картину. От большевиков бежали все, кто имел хоть какие – то средства для столь долгого путешествия в Крым. Те, кому не суждено было добраться сюда, остановились на южных рубежах России, Ростова и Кубани, кто – то уже попал под Красных, и об их судьбе не знали ни родственники, ни тем более друзья. Паника и хаос царили везде, а неопределённость правила балом.
Крым сейчас олицетворял собой последний оплот голубой крови и прибытие союзных войск, французов и англичан только вселял уверенность в победу над Советами. Якову было тошно смотреть на этих обезумевших людей, потерявших веру в собственную армию, как же просто народ теряет веру, да, в стране бардак: красные, белые, зелёные. Но армия еще есть: есть генералы, есть офицеры, есть преданные солдаты и они ведомы отличным командующим Деникиным. Именно они не дают большевикам войти в Крым, именно они, проливая кровь, сдерживают красную чуму. Яков тяжело вздохнул через нос, вдохнул весеннего воздуха и стал пробираться через толпу, орудуя локтями, приговаривая: «Пардон, пардон». Он опаздывал на встречу, а опаздывать он не любил.
Небольшой баркас пристал к пирсу, ловкий юнга быстро перемахнул через борт и привязав швартовый, вернулся обратно и перекинул через борт на пирс дощатый трап, помог подняться на пирс молодой девушке в голубой шляпке. Она поблагодарила юношу и, стуча каблучками, двинулась к набережной. Через двадцать метров ее остановил патруль – молодой лейтенант и два солдата добровольческой армии. Лейтенант браво козырнул.
– Лейтенант Ануфриев, сильно извиняюсь, ваши документы мадмуазель.
Девушка приветливо улыбнулась, поправила на голове черную, как смола челку, протянула лейтенанту документ.
– В честь чего такой праздник нынче в Ялте?
Внимательно просматривая паспорт, лейтенант ответил:
– Союзники прибыли, теперь нам будет полегче драться с большевиками.
Девушка еще раз улыбнулась, получая обратно свой паспорт.
– Наконец – то, пора положить всему этому кошмару конец.
Лейтенант козырнул и направился с патрулем к баркасу, про себя проговорил: «Да, пора, Розалия Самойловна Залкинд. Хорошая девица, но опять еврейка – не люблю жидов – от них пахнет большевиками.
Розалия битый час потеряла, пробираясь через толпу на улицу Абрикосовая, нашла нужный дом, толкнула калитку. Она оказалась в небольшом дворе, засаженном розами. На балконе второго этажа стоял пожилой мужчина в белом костюме. Он смотрел в театральный бинокль, рассматривая море и с восхищением громко высказывался:
– «Вы только посмотрите, какая армада, какой флот! Вот теперь все переменится, душа моя». Видимо его слова относились ко второй половине, находившейся внутри спальни. Розалия подняла голову, помахала рукой.
– Извините пожалуйста, мне бы увидеть Инну Сафонову.
Пожилой мужчина даже не взглянул на нее и резко спросил:
– Кто такая?
Несмотря на свои двадцать с небольшим, Розалия многое повидала и хорошо разбиралась в людях. Неприятный холодок пробежал по ее спине. Такое с ней бывало, когда она чувствовала опасность.
– Я с ней познакомилась на привозе, я ей одолжила рубль.
Мужчина рассмеялся, оторвался от бинокля.
– Вы своих денег с нее милочка не получите.
– Что так?
Он развел руками.
– Она здесь больше не служит. Она теперь отвечает на вопросы в контрразведке.
– Вот как? Что же она натворила?
– Вы бы милочка шли куда шли, и я вас не видел. Усмехнувшись, добавил:
– Или вы тоже из товарищей?
Розалия круто развернулась на каблучках и ничего не ответив, выпорхнула на улицу. Явка была провалена. Она решила затеряться в толпе на набережной и там взвесить все за и против.
Яков без труда нашел на набережной варьете «Каблучок», толкнул входную дверь. Она поддалась, легко звякнул входной колокольчик. В нос ударил запах дешевых духов и табака. Ему перегородил дорогу здоровенный детина, одетый в белую косоворотку и жилетку малинового цвета. Черные брюки были заправлены в хорошо начищенные хромовые сапоги. Детина прогремел:
– Какого хрена, закрыто!
Яков справа налево перекинул трость, поправил на затылок шляпу, принял деловую позу, выпятив грудь вперед так, что пуговицы на его клетчатой жилетке под пиджаком напряглись, выдохнул:
– Передай дяде Самсону, что Яша от батьки приехал.
Детина на удивление поменялся в лице на вежливость.
– Идите за, мной Вас ждут.
Они прошли через весь зал мимо сцены, на которой десяток полуголых девиц разучивали очередной танец. В конце зала детина откинул драппировку и Яков увидел двоих сидевших за круглым столом на черных кожаных диванах. Тот, что был постарше, пыхтел