Не висит, не болтается…. Юлий Буркин

е было по-настоящему необходимо!

      Обычно подарки предсказуемы и, по реакции на них, делятся на две разновидности: «ну вот, блин, так я и знал…» и «наконец-то, хоть кто-то додумался». Непредсказуемые же подарки, как правило, справедливо наводят на мысль, что эта штуковина уже не в первый раз переходит из рук в руки в надежде, что найдется, наконец, придурок, который ей обрадуется…

      Но в этот раз Кристина попала в яблочко. При чем, в такое, которого я и не видел! Говорят, талант стреляет в десятку, а гений поражает цели, о существовании которых никто не предполагал… Кристина – подарочный гений! Я и думать не думал, что хочу этого, а теперь – не могу нарадоваться …

      С моего уютного седьмого неба меня сбросил вызов домашнего коммуникатора. Я нехотя включился. На экране появилась рожа Чуча, и я сразу понял, что он чем-то сильно недоволен.

      – Всё, хватит с меня! – сказал он, даже не поздоровавшись. – Работа – работой, а гражданские права – это святое!

      – Ну, да, – осторожно согласился я.

      – И я не намерен терпеть, что их попирают, – продолжал он. – Тем более, в отношении меня.

      – А кто их попирает? – поинтересовался я, не слишком, правда, уверенный в том, что хочу это знать. Так, чисто, из вежливости.

      – Кто-кто?! – взорвался Чуч. – Да вы все!

      – Лично я ничего у тебя не попираю, – возразил я.

      – Попираешь, попираешь! – заверил Чуч. – Попираешь и ущемляешь. Ты ведь – член группы.

      – Ты тоже – член, – пожал я плечами.

      – От члена слышу, – не пропустил Чуч мимо ушей двусмысленность. – Если бы тебе сказали, что в интересах группы ты обязан делать то, чего тебе не хочется или не делать того, что хочется, ты бы ведь взвыл, что мы тебя ущемляем, так? Вот я и взвыл.

      Я почувствовал, что этот бестолковый разговор начинает мне уже надоедать, нервно поёрзал на диване и, приняв положение поудобнее, заметил:

      – Я тебе ничего такого не говорил.

      – Ты-то, да, не говорил, кто ты такой, чтобы говорить?.. А вот Петруччио сказал, и от лица всей группы, то есть, и от твоего тоже.

      – Так бы сразу и сказал, что это тебе Петруччио на хвост наступил.

      – Так ты знаешь? – нахмурился Чуч.

      – Про что? – не понял я.

      – Про хвост, – отозвался тот.

      – Про хвост? – повторил я, чувствуя себя так, словно меня поймали с поличным.

      – Ты чего побледнел? – присмотрелся Чуч ко мне. – А-а, – хлопнул он себя по лбу, – ты подумал, что я тебя прохвостом назвал? Нет, я сказал, – «про хвост», в смысле, – «о хвосте». О моем хвосте.