.
Морось осела на волосах, и они распушились от сырости. Заправив прядь за ухо, Тиль посмотрела на сизые тучи, набрякшие прямо над головой и грозящие пролиться полноценным дождем, и перевела взгляд на Ульриха, вынимающего из багажника лопату.
– Что бы я без тебя делала, – искренне сказала она.
Влага оседала бусинками на бугристой лысине тролля и, собираясь в капли, стекала по короткой красной шее за воротник стеганой куртки. Тиль мысленно сделала пометку – купить Ульриху новую куртку. Эта начала расползаться по швам, на локтях уже видны потертости.
Взрезав побуревшую траву, лопата вошла в землю до самого древка. Ульрих работал быстро и споро, холм рыжеватой грязи рос на глазах, а яма быстро углублялась.
– Землю с этой могилы использовали для порчи, – пояснила Тиль Ульриху. Вряд ли тролль понимал много, но ей иногда нравилось проговорить вслух то, о чем она думала, а при наличии собеседника, пусть и такого молчаливого, это не выглядело странно.
– У! – выдохнул Ульрих, отбрасывая лопатой очередную порцию грязи.
– Рецепт стандартный, но результат получился странный. Жертва обратилась в больницу с жалобами на острую боль в желудке, а потом ее вырвало древесными лягушками.
Ульрих перестал на мгновение махать лопатой и посмотрел на Тиль крохотными глазками, едва видными под нависшими надбровными дугами.
– Инцидент удалось замять, нежелательного внимания прессы мы тоже избежали. Жертва в порядке. Рыжая, фигуристая, такие вечно кому-то поперек горла, – вздохнула Тиль. – Но это ладно. Пострадала и та, что наводила порчу. Она не ведьма, нашла рецепт, оставшийся от прапрабабки, сгоревшей на костре инквизиции. Могилу тоже отыскала по ее записям. Считается, что при порче от неупокоенной души результат мощнее. Вот и получила.
– У?
– Чуму, – ответила Тиль. – Она выжила, но колдовать это ее отучит, надеюсь. В любом случае лучше сжечь эти кости, мало ли. Хватит нам одной вспышки бубонной чумы в Эйлентае.
Лопата звякнула обо что-то металлическое, и Ульрих остановился. Тиль подошла к краю могилы, комья земли осыпались на крышку гроба, расчищенную троллем.
– Любопытно, – протянула Тиль, – железный гроб. Постой-ка!
Опершись на плечо тролля, она спрыгнула вниз. Стянув перчатку, вынула из кармана платок и протерла запирающий знак, выдавленный в металле – три петли, перетекающие друг в друга. Пробурчав что-то нечленораздельное, Ульрих подсадил Тиль наверх и продолжил работу.
– Ставлю на колдуна, – сказала Тиль, нетерпеливо притоптывая ногой в сапожке из светлой кожи, замаравшемся в грязи. – С ведьмами так не церемонились. Открывай же!
Будто нарочно, чтобы испытать ее терпение на прочность, Ульрих выбрался из раскопанной могилы, не спеша прошествовал к машине, достал из багажника лом и такой же прогулочной походкой вернулся назад. Ему пришлось повозиться: тролль пыхтел и мычал, но вскоре подцепил тяжелую крышку, и приржавевшее железо со скрежетом сдвинулось в сторону. Ульрих схватился за край пальцами и, оторвав крышку гроба, поднял ее на край могилы. Тиль запахнула лицо воротом плаща, готовясь к волне смрада, но запах оказался терпимым – воняло гнилыми тряпками и сыростью. От Ульриха, вспотевшего из-за махания лопатой, несло куда хуже, и Тиль мысленно ужаснулась перспективе возвращаться домой в одной машине с троллем. Разглядев картину, что открылась внизу, она отпустила воротник, глаза ее расширились.
– Ух ты… – прошептала Тиль и снова спрыгнула вниз.
Ульрих попытался ее вытолкать, но она повелительно указала ему наверх, а сама присела у почерневшего иссохшего тела, обмотанного толстыми цепями.
– Бедняга был жив, когда его похоронили, – пробормотала чуть слышно. – Ужасная смерть.
Тролль угрюмо молчал, глядя на нее сверху вниз.
– Мужчина. Видимых увечий нет. Одежда практически истлела, но, скорее всего, он занимал высокое положение в обществе.
Тиль осторожно прикоснулась к массивному серебряному перстню на хрупкой фаланге, оторвала уцелевший лоскуток обивки гроба и растерла его в пальцах – бархат.
– Неси цистерну, – приказала она Ульриху, топтавшемуся у края. – Останки на удивление хорошо сохранились, – заметила вслух, хотя тролль скрылся из виду. – А ведь тело лежит тут никак не меньше сотни лет.
Тиль аккуратно переместилась ближе к изголовью гроба. Стараясь не изгваздать светлый плащ, присела.
– Прикус слегка неправильный, нижние резцы кривые, – пробормотала она, склонившись над оскалившейся мумией. – Но зубы в отличном состоянии. Скорей всего, тебе не было и тридцати.
Взгляд ее переместился к ржавым цепям, опутывающим скелет.
– Боюсь, нам никогда не узнать, что ты натворил. – Тиль заглянула в пустые глазницы и прошептала. – Сейчас ты обретешь покой, колдун.
Тяжелые шаги Ульриха приближались, а Тиль все вглядывалась в черную глубину глазниц, будто пытаясь выведать последние секреты мертвеца, когда мумия вдруг дернулась и ее зубы