ычно приходится очень дорого платить, – ответил египтянин.
И явился Господь Моисею.
– Значит, правильно ли я Тебя понял, – переспросил Моисей, – эта Тора достанется нам абсолютно бесплатно?
– Да!
– Тогда – две! – потер руки Моисей.
Апокрифические сказания
Бог диктует Моисею Тору:
– Не вари козленка в молоке матери его…
– Подожди-ка… А, я понял! Это значит: «Не ешь мясное вместе с молочным?»
– Да ты пиши, что я тебе говорю: «Не вари козленка в молоке…»
– Ага, теперь я догадался! Надо иметь отдельную посуду для мяса и молока.
– Послушай, что ты несешь? Я же тебе ясно сказал: «Не вари козленка…»
– Все, ну теперь я наконец все понял! После мясного, прежде чем есть молочное, надо подождать шесть часов…
– Ладно, делайте, что хотите!
Спускается Моисей после своего бдения на горе Синай. Евреи сгрудились у подножия и молча ждут. Наконец Аарон не выдерживает.
– Ну, как?!
– Две новости: одна хорошая, одна плохая.
– Давай хорошую!
– Я торговался, сколько мог, и теперь у нас всего десять обязательных заповедей!
– О, ты молодец, Мойша! А какая же плохая новость?
– Прелюбодеяние вошло.
– Одни говорят, Моисей перед смертью сам запретил обозначить место, где будет лежать его прах: он опасался, что люди будут обожествлять его личность наподобие язычников. Другие утверждают, что могилы Моисея нет и вообще быть не может, потому что Моисея, когда он умер, ангелы тут же вознесли на небо…
Но настоящая причина известна мне одному. Моисей просто хотел избавить себя и своих единоверцев от позора: он-то знал, что ему по сей день не поставили бы приличного надгробного камня.
Кое в чем евреи похожи па всех прочих – то, что им хочется, они делают, а в некоторых вопросах норовят манкировать. Например, традицию рядиться на Пуримшпиль в самые фантастические одежды и выпить столько, «чтоб не отличать Аммана от Мордехая», так это они пожалуйста, а не курить в Шаббат или поститься в Йом-Кипур – такой подвиг не каждому по плечу.
Евреи спрашивают раввина, почему надо всегда ходить с покрытой головой.
– Потому что в девятнадцатой главе книги «Исход», в четырнадцатом стихе сказано: «И сошел Моисей к народу…»
– Там же не говорится о головном уборе!
– Неужели вы могли подумать, что Моисей вышел к народу без кипы?!
Ангел в Шаббат призывает Бога посмотреть вниз. И действительно: один раввин играет в гольф.
– Я этого так не оставлю! – говорит Бог, и мяч после удара с 300 метров попадает прямо в лунку.
– Ничего себе! – удивляется ангел. – Тоже мне наказание!
– Самое то! – возражает Бог. – Пусть попробует кому-то рассказать! А если расскажет, то кто ему поверит?
Деревенский еврей, недавно женившийся, плохо знает ритуал пасхального седера и дает жене задание: пусть пойдет к дому еврея-кузнеца, подкрадется к окну и посмотрит, как тот это делает.
Жена идет, заглядывает в окошко – и что она видит! Кузнец колотит свою жену угольным совком.
Она возвращается домой и подавленно молчит. Муж спрашивает, что она увидела; она отказывается говорить. Наконец он приходит в ярость и принимается колотить ее угольным совком. Тут она сквозь рыдания говорит ему:
– Если ты все это знаешь, зачем посылал меня к кузнецу?
Раввин возвращался домой и по дороге увидел, что впереди идет Абрам. Раввин попытался его догнать, но с ужасом заметил, что тот заходит в китайский некошерный ресторан. Подойдя к окну ресторана, раввин увидел, как Абрам заказал целую тарелку ребрышек, креветок в соусе и прочие трефные блюда.
Как только он принялся за еду, раввин ворвался в ресторан и стал распекать его:
– Как ты можешь это есть! Мы считали тебя благочестивым и религиозным евреем!
Тогда Абрам ответил:
– Ребе, вы видели, как я вошел в этот ресторан?
– Так в чем же дело?! Обед прошел под наблюдением раввина!
Торговец-еврей из маленького местечка приходит в варшавский ресторан. Он видит, как за соседний столик приносят тарелку нарезки из ветчины разных сортов.
– Официант, принесите и мне этой рыбы! – просит торговец.
Официант нерешительно смотрит на его пейсы, наклоняется и тихо шепчет:
– Прошу прощения, господин, но это ветчина.
– О, теперь я знаю, как называется эта рыба!
В варшавский ресторан приходит еврей и громко требует печеного поросенка.
– Не надо так громко доказывать, что вы перешли в христианскую веру, – делает