увлечение внешним миром не выразилось в такой яркой, вполне законченной – до художественности – форме, как у древних греков. Всеми силами души, всеми своими стремлениями они погружены были во внешний чувственный мир, смотря на земную жизнь как на законченное целое и почти совсем не задумываясь о жизни вечной. Как дивно прославляли они блага земной жизни! Какая чудесная картина развертывается пред нами в песнопениях Гомера. Земная жизнь человеческая во всех ее проявлениях предстает здесь пред нами, вся облитая лучами чарующей поэзии.
Никогда земля и небо не сияют столь лучезарным блеском, как после грозы, бури и проливного дождя. Так и в песнях Гомера «мы ощущаем как в целом, так и в частях – свежую, цветущую юность человечества» (Шеллинг). Весь мир полон дивной гармонии! Нигде нет разлада – ни в жизни природы, ни в жизни человеческой. Даже несчастия, даже слезы – не портят того жизнерадостного ощущения, которое ощущается при чтении Гомера. Они лишь не более как игра света и тени в чудно-прекрасной картине. Все божественно и человечно! Смысл жизни – в самой жизни, в наслаждении ее дарами.
Сладко вниманье свое нам склонить к песнопевцу,
который —
Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким
подобен.
Я же скажу, что великая нашему сердцу утеха
Видеть, как целой страной обладает веселье, как
всюду
Сладко пируют в домах, песнопевцам внимая, как
гости
Рядом по чину сидят за столами, и хлебом и мясом
Пышно покрытыми, как из кратер животворный
напиток
Льет виночерпий и в кубках его опененных разносит.
Думаю я, что для сердца ничто быть утешней
не может!
Но вот – пришло Евангелие. Оно открыло миру новый, неведомый язычеству смысл жизни. Перед очами мира засияла новая красота, перед которою поблекла красота мира сего. В мир явилась Божественная Мудрость, научившая людей жить для смерти и умирать для жизни. Огонь, низведенный Спасителем на землю, попалил прежнюю и воспламенил новую жизнь на ней…
…Вместо героев, увлекавшихся борьбою, вместо гостей, увенчанных миртом и розами[46], вместо веселых хороводных песен – явились другие люди, с другими стремлениями. Не чарующие дубравы, не светлоструйные ручьи, не изумрудное море, не очаровательные ландшафты веселой Эллады – нет, – ужасающие египетские пустыни, одинокие пещеры – вот что теперь привлекало взоры и внимание целого света. Суровые подвиги воздержания, умерщвления плоти, страшные лишения, слезы сокрушения, неустанная молитва, отречение от суетных радостей мира – вот что вдохновляло этих новых людей…»
Предисловие священн. М.И. Хитрово к переводу «Жизни пустынных отцов» Руфина.
Люди третьего пола
Пол как прогрессия нисходящих и восходящих величин
Во всех фактах, которые мы привели, христианских и дохристианских, мы имеем в зерне дела какое-то органическое, неодолимое, врожденное, свое собственное и не внушенное