тался на спор отодрать ее от пола.
Рухнув на скамью всем телом, обвила ее руками и ногами, уже почти расслабившись и решив, что уж отсюда меня ничто не сдвинет и будет время подумать и решить, как поступить дальше. Но невероятная сила, словно магнит, тянула мое тело дальше. Обхватив ногами сиденье, начала стягивать куртку и расстегивать рубаху и вдруг почувствовала, как скамейка подо мной шевельнулась. Дернулась. Дрогнула еще раз и жалобно заскрипела.
– Черт! Только не это! – Скамья, подпадая под чары заклятия, наложенного на меня еще вчера, тоже устремилась к кабинету ректора, готовясь утащить меня за собой.
Приняв безумное решение, торопливо сняла рубашку, осторожно сползла со стонущей скамьи и отдалась во власть заклятия, не забывая при этом раздеваться дальше: сидя попой на куче шевелящихся и скользящих по полу вещей, судорожно стягивала с ног сапоги и штанины брюк.
Еще немного… Готово, теперь все…
К последнему повороту я приближалась, королевой восседая на живой куче. На мне остались только носки и нижнее белье, довольно скромное по земным и не очень – по местным меркам. Как хорошо, что белье я ношу свое, а оно, не являясь собственностью академии, не было обязано являться по прямому приказу пред ясные очи тора и оставалось на мне.
Обняв руками ком, из которого то и дело тряпичными змейками вырывались то брючина, то рукав форменной куртки, поднялась на ноги, повернула за угол и встала перед входом в кабинет. Прижав шевелящийся узел с одеждой к груди, ждала, когда на меня соизволят обратить внимание. Ректор сидел за широким столом лицом к открытой настежь двери и, склонившись, изучал разложенные перед ним документы. Свой форменный сюртук Эллор снял, оставшись в белой рубашке.
– Прекрасно, Армар, а говорили, что не можете почтить меня своим присут… – Тор оторвался от изучения бумаг и прервался на полуслове, узрев меня в одном белье и носках, сжимающую в одной руке комок ожившей академической формы, змейками всех рукавов и штанин рвущейся к новому главе академии, и пару тяжелых, подбитых серебряными пластинами сапог – в другой…
Глаза ректора стали просто огромными, рот открылся в немом удивлении.
– Простите, тор Хаэр, но, к сожалению, в этот прекрасный выходной день я не смогу составить компанию своей форме и провести этот вечер в вашем, без преувеличения, высокородном обществе… Засим прошу меня извинить, и до встречи на занятиях в первый день недели.
Сначала я выпустила из рук одежду, которая пушечным ядром рванулась в сторону обалдевшего мужчины. Следом полетели сапоги.
Автоматически поймав форму и один сапог, второй тор Хаэр пропустил. Тот со свистом пролетел мимо его головы, гулко стукнув о спинку высокого кресла, рухнул на пол, а затем, судя по звукам, доносящимся из-под стола, пополз к хозяину.
Тор Хаэр начал приподниматься из кресла, а я, прикоснувшись правой рукой к левому плечу, сделала глубокий, с размахом, чисто русский поклон, представляя себя в этот момент в сарафане и кокошнике перед барином. Повернула кольцо на указательном пальце – и через мгновение уже приземлилась на матрас в своей комнате академического общежития под громкий и дикий, но уже затихающий вопль тора «Арма-а-ар!», донесшийся до меня эхом из закрывшегося над головой перехода.
Я захохотала. Сама от себя такого не ожидала. Во что выльется моя невероятная выходка, предстояло узнать в ближайшее время. Понятно, что расплата будет страшной, но у меня не было выхода и надо было торопиться.
Поспешно схватила свой наряд для танцев, не менее соблазнительный, чем белье на мне, но гораздо более закрытый, и парик из длинных иссиня-черных волос. Снова крутанула кольцо и оказалась в маленькой темной гримерке. Впереди меня ждал тяжелый вечер с воссозданием иллюзии полета и ночного звездного неба для многочисленной публики самого большого ресторана Хароса, да еще и с танцами. А после сегодняшнего спарринга, что устроил Хаэр, ныло все тело.
Натягивая расшитые бусинами шаровары с разрезами по бокам, глянула на хрустальную сферу, любезно оставленную на столе Марком. Та уже на три четверти была заполнена темной дымкой, значит, до начала осталось не больше четверти часа, – в этом мире были приняты такие подобия магических часов. Вздохнув, выпрямилась, надела лиф поверх своего, на голову водрузила парик, расчесала. Встала перед большим зеркалом и критически оглядела девушку в отражении.
Стройная, красивая, неуловимая, неузнаваемая… Длинные смоляные волосы скрывали мои абсолютно белые, глаза из карих стали золотыми под цвет костюма. Я сделала пару танцевальных движений, и тишину гримерки нарушил перезвон многочисленных тонких браслетов, одновременно дополняющих образ восточной чаровницы и выполняющих вполне приземленные функции: один из них скрывал ауру, остальные накапливали резерв, преобразуя в энергию эмоции, вызываемые мной во время представления.
Еще одно па, разворот – и я в который раз поразилась, насколько магия может менять даже походку и мимику. Такой меня не узнавал никто. Такую меня нельзя было забыть, но и вспомнить и описать тоже невозможно.
С тоской подумала о ректоре.