А теперь у меня ординаторы оперируют митральные пороки (пороки двухстворчатого клапана, отделяющего левое предсердие от левого желудочка) сердца, и больные не умирают.
Да, конечно, это дорого стоило людям. И хирургам. Но теперь есть отдача. Идет прибыль.
Как мы тогда мало знали, мало умели… Но незаметно шел прогресс. Вот переливание крови, вот местная анестезия, разные мелочи ухода и диагностики. Смотришь – умирает все меньше и меньше. Уже думаешь – достиг! Начинаешь оперировать больных потяжелее, и тут тебя – раз! раз! Лежишь потом мордой в грязи. «И зачем я взялся? Почему не остановился тут?» А потом отойдешь – и снова что-то ищешь, копаешь. И так многие хирурги, во всем мире.
После войны перебрались в грудную полость – легкие, пищевод. Я уже был профессором. Правда, это не главное. Хирургия всех равняет – простого врача и академика: покажи, что ты можешь сделать? А степени – это дело второе.
Неправда, так думают врачи, а профессора и академики все равно себя считают выше. Они – посвященные. Многие уже забыли дрожь и лепет на защите своей жалкой диссертации и искренне считают, что «внесли вклад».
Кто это «многие»? А ты? Что, твои «Варианты диафрагмального нерва в связи…» – вклад?
Не будем мелочны. Я работал честно. Не переоценивал свои чины. Они важны – дают возможность получить хорошую клинику, создать условия для большой хирургии.
Тысяча девятьсот сорок девятый год. Первая пневмонэктомия (операция удаления легкого). Шесть с половиной часов. Больной в шоке, а я так устал, что не мог даже сидеть – лег на диван. Правда, тяжелый был случай. Поправился. Очень было приятно. Как-то он теперь, наш Сеня, Семен? Уже лет пять не является. Последний раз был хорош – сельский почтальон. «Километров двадцать в день хожу…» Приятно вспомнить. А был обречен.
Много, конечно, было таких Семенов. Иначе как вынести? Только почему-то сейчас не они приходят на память. Скоро после Семена умер Павлик с хроническим абсцессом легкого. Кровотечение от повреждения артерии. Так же вот я лежал дома.
Все-таки операции на легких потом пошли хорошо. Теперь это освоенная область. Можем оперировать почти с гарантией. Мой вклад в это дело тоже есть. Ах, не надо. Какой там вклад. Думал: разработал хорошую методику ушивания бронха, но потом оказалось, что ее изобрели до меня. Вот и весь вклад.
Нет, давай по-честному: скомпоновал всякие мелочи, получилась приличная система. Учил ей хирургов. Теперь многие делают, и хорошо. Больные выздоравливают, благодарят. А что в конце концов важно? Да, конечно, утешься: «Самое ценное – люди».
Как трудно быть самокритичным. Не будь таких дней, как сегодня, наверное, и я бы уже вообразил себя талантом, как некоторые мои коллеги профессора… Не можешь не лягнуть и не подчеркнуть, что вот какой ты честный!
Потом начались операции на сердце. Опять проходит череда лиц и дней. Вот первая пациентка: митральный стеноз (сужение отверстия митрального клапана) с тяжелой декомпенсацией (резкое ухудшение кровообращения из-за плохой работы сердца, сопровождающееся одышкой и отеками).
Культурная