бычных. Ходили слухи, что они подавляют волю заблудших странников, нагоняют сумрак в души, превращая их в призрачных существ. С востока лениво ползла тьма, обволакивая чернотой все, к чему прикасалась, и постепенно заполняла лес. Прикосновение с ней, согласно поверью, грозило неминуемой смертью.
Тин быстро выбрался из сугроба, а затем побежал на редкие лучи уходящего за горизонт солнца. Позади вдруг что-то закопошилось и зашипело. Тин обернулся – тьма его заметила! Она вырастила копну щупалец и, отталкиваясь ими от деревьев, ускорилась и заторопилась следом. Тин побежал быстрее. Шипение за спиной усилилось. Иногда тьма почти догоняла его с открытой пастью, но каждый раз Тин отскакивал в сторону, и мрак смыкался без добычи.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Все быстрее и быстрее. Ещё толчок. Ещё метр… Бум! Все закружилось и понеслось редкими кадрами под снежный уклон.
– Только не овраг! – подумал Тин и открыл глаза.
Перед ним лежало широкое белое поле. За спиной чернел лес, откуда уже показались первые щупальца тьмы, а на самом западе возвышался тяжёлый каменный дом, окружённый высокой оградой. Ещё издалека были видны массивные ворота, неприветливые башни, украшенные звериным барельефом, и тёмные окна. Именно этот дом, помнил из страшного поверья Тин, был источником неизвестной никому катастрофы, что заперла от всего живого мира это злосчастное место.
Но отступать было некуда. Холодные лучи заката спешно покидали землю, уступая место ночи. Тин побежал к дому, что было мочи. Иногда ноги по колено увязали в снегу, и бег сменялся ходьбой. Тьма тоже замедлилась: щупальца ей больше не помогали, отталкиваться ими посреди поля от деревьев она больше не могла.
Тин добрался до ворот. Люди заперли их на совесть, уходя навсегда. Прощаясь с домом, они навесили огромные железные замки, которые за долгие годы основательно проржавели, а потому не открылись бы ни за что и никаким заклинанием. Тин нахмурился. Где-то обязательно должна быть лазейка: подкоп или испорченная секция. Вход точно есть. Последние живые существа, оставшиеся после наступления вечной зимы, могли укрыться только здесь. Он побежал вдоль забора и спустя несколько минут нашёл лаз: два прутка ограды позади дома стояли немного шире друг от друга. Тин протиснулся сквозь них и помчался ко входу, огибая дом.
Темнота сгущалась. Солнце почти зашло за горизонт на западе, как раз позади дома. Нужно успеть! Тин точно знал, что дом откроет двери. Иначе быть не могло. Осталось только добежать.
К крыльцу бесшумной поступью подкрадывалась тьма. Последние метры Тин бежал, не чувствуя ног. Вот первая ступень, вторая, третья… Площадка… Дверь.
– Пусти! – Он задыхался. – Порядок… строится… с меня, закон… един и… для… тебя.
Массивные створки, заскрипев, начали отворяться. Тин заскочил внутрь и захлопнул совсем немного успевшие приоткрыться двери. И с первым же шагом понял: дом ему не рад.
Освещение в холле отсутствовало. И пусть глаза Тина могли немного видеть в темноте, он был бы рад сейчас любому огарку свечи. Свет мог хотя бы ненадолго разогнать страх. Огонь он умел вызывать, было бы только где его разжечь. У дальней стены он обнаружил камин и стопку дров. Странно, что за все эти годы, тайные жители дома не воспользовались ими. Чего они боялись: привлечь к себе внимание дымом из трубы и светом в окнах или растревожить дом? Ему дом не навредит, а все что может прийти на свет и дым, в дом проникнуть не сможет.
Тин набросал в камин поленьев и приказал разжечься огню. Мягкий свет озарил холл. Вокруг что-то зашуршало, заскрипело, заторопилось и снова утихло.
Тепло укутало Тина незримым пледом, и, успокоив, убаюкало до утра. Сегодня ночью ему приснится Иса. Беда, которая случилась с ними по вине Тина, осела черным пятном на его совести. Теперь он один в ответе за две жизни.
Глава 2.
Первые лучи рассвета подозрительно подкрались к Тину, забрались к нему на ноги и, уже осмелев, легли на лицо. Тин тут же проснулся.
Вокруг все было тихо и недвижимо. Камин догорел ещё ночью. Кресла, диваны и шкафы покоились под белыми простынями. На круглом резном столике стоял одинокий канделябр в форме раскидистого дерева.
Где-то должна быть кладовая, – подумал Тин и пошёл в направлении кухни. Всё кухни как правило располагались на северной стороне дома. Так уж полагалось.
На кухне он обнаружил давно не топленную печь, укрытые простынями шкафы, столы и буфет. Кладовая была ещё дальше. В ней он нашёл основательно початые мешки с сухарями, нетронутую муку, соль и специи, солонину, сушёные травы и ещё кучу мелких мешочков и баночек.
Захватив с собой горсть сухарей, он отправился дальше обследовать дом.
Вслед за большим холлом располагалась огромная гостиная. Скорее всего, когда-то она служила и бальным залом своим хозяевам. Её украшали резные цветочные своды, массивные настенные подсвечники и огромные зеркала, которые сквозь толстый слой пыли призрачно мерцали в свете солнца, проникшего сюда из холла. В одном из них отразилось небольшое курносое существо, круглолицее и косматое. Тин поморщился, глядя на себя, и попробовал ладошкой уложить