общих знакомых бильярдный стол с тремя шарами – двумя белыми и одним красным, причем в столе не было луз… Знаменит стол был банальной игрой в поручика Ржевского, что случалась на первоклассном зеленом сукне под пьяное улюлюканье Сэма и его товарищей из числа погонных. Бандиты в такое не играли – не по понятиям.
Пыльное чучело певца Малинина в телевизоре за спиной, давно вычеркнутого из государственного списка Одобренных Старых. На полу коробка диска с надписью “Дорогому С от В”. В углу скромно расположились автомат Калашникова (на автомате была дарственная гравировка – “брателле от Казбека”) и пара магазинов с патронами (без надписей, пожеланий, благодарностей). Сэм считался серьезным человеком, решал вопросы, водил черную бмв брателлы (Казбека), не шутил, не мечтал, не танцевал, свел тюремные перстни на пальцах, выжил в огне 90х и сне 00х, почти прорвался сквозь дыру 10х, стригся коротко, верил другу Кастету, из золота – только строгая тяжелая цепь весом 247 граммов. И та в шкафу его дома на Селигере. Сэм когда-то уважали, даже несмотря на его игры в хакера, что не всегда приемлемо в среде серьезных. В итоге, сейчас его больше чтили, как чтил уголовный кодекс некий мигрант из Турции, то есть учитывали, но по возможности избегали. Он чувствовал свой закат и медленно уходил за горизонт горки сомнительного серого порошка. Но не сейчас про Сэма. Позже про него. Это все метафоры. Это все… не обращай внимания. Чай это все, ясно? Налей кстати.
– Есть дело для тебя, Кот…
Я вышел из квартиры Сэм через 202 минуты. Прожженные желтые кнопки лифта, грязные колени пидора Паши, рваный новогодний город. Лифт-классик. Лифт-консерватор.
Вышел наружу, снег на голову, мокрые следы на асфальте, убегающие трусливые тени в городскую похотливую полночь, хочешь найти подругу на ночь – иди к таксистам, сейчас самое время снять напряжение, отчаянное желание рыдать от тоски и безысходности, билеты в кармане, поезд вечером на вокзале, простые вещи дней моих прекрасных… Тупой тупик вставших намертво стрелок часов.
Поезд две недели в коматозном состоянии первородных слов нечистоты полустанков обрывки туалетной бумаги колдовство сырой воды память предков
американцы снимают слишком много социально-ориентированных
сериалов. Мы должны противопоставлять их влиянию что-то исконно национально патриотическое. Мы не должны прогибаться под одномоментные порывы текущих веяний. Мы должны хранить наследие. Память предков не может быть развеяна по ветру сухим пеплом модного в этот момент времени речитатива. Наша Странная страна потому и наша, потому что странная.
Нет, надо еще чаю. Ну-ка давай, подлей. Ага, вот так. Чудненько.
Я пытался вспомнить куда делся пистолет Сэма и терялся в воспоминаниях – рассыпавшаяся на составные элементы мозаика событий отчаянно сопротивлялась силе моей логики. Оружие должно быть четко организовано. Не так как моя речь тут вот кусками и обрывками схематично коматозными, как мечты раскаявшегося