то у стюардесс, настоящая!
«С приземлением, родная!» И поцелуй-смайлик.
День, когда родился Рембрандт и погиб Джанни Версаче, заканчивался. Иза глянула на табло в аэропорту, переставила время на своих ручных часиках. Его подарок. Ремешок уже начал перетираться, надо будет поменять.
Все шло быстро – паспортный контроль, багаж, таможня. Усатый грек-пограничник пробурчал какое-то приветствие. Иза не слушала – набирала ответные смски с двух телефонов. Она думала только о нем – как всегда.
Воздух в городе был теплый и свежий, как его дыхание. Он был повсюду с Изой – где бы она ни была, куда бы ни ездила. Вообще, Иза старалась реже покидать город, но, если отвертеться от поездки не удавалось, брала с собой нетбук и телефоны, чтобы быть на связи. Он не переживет, если она не ответит. И сама она, конечно, очень хотела получать от него письма – такие нежные, умные, хоть прямо сейчас начинай показывать чужим внукам (своих ничто не предвещало).
Ее друзья – Сеня Андер и Томочка – долго не верили, что такое бывает. Как в кино! Друзьям везло меньше – Томочка встречалась с женатым, а Сеня недавно расстался с подругой – они прожили вместе четыре года. Андер был перециклен на хип-хопе, открыл данс-школу в этом году и теперь изображал, что не нужны ему никакие чувства, кроме тех, которые он и его ученики выражают в танце. Томочка работала вместе с Изой на одном портале – собирала городские новости, которые давала потом в обработку журналистам. А Иза каждый день составляла для портала новую табличку – кто родился и умер именно сегодня, много или не очень лет назад. И что вообще в этот день произошло для человечества знаменательного. У нее собрался приличный запас имен и дат, но Иза старалась не повторяться из года в год. Находила новые даты, людей, о которых еще не вспоминали, и поэтому табличка у нее была – загляденье.
Иза встретила свою любовь в день, когда родился Абеляр.
Еще утром она была обычной девушкой с тремя неудачными романами в архиве и рассуждала с Томочкой в курилке о любви.
Частично воцерковленная Томочка хлопала наклеенными ресницами, пока Иза объясняла ей, что только несчастная любовь может считаться настоящей.
– Мы ведь не знаем, как бы сложилась жизнь у несчастных влюбленных, если бы им вдруг дали испытание счастьем. Тристан с Изольдой. Лейла и Меджнун. Абеляр и Элоиза… Думаешь, они любили бы друг друга всю жизнь и не развелись бы уже через год? Тристан изменял бы Изольде. Меджнун поколачивал бы Лейлу. Абеляр просто замолчал бы однажды и перестал бы разговаривать с Элоизой. Не знаю я ничего про долгие и счастливые истории любви.
– Мой дедушка, – вякнула Томочка, – когда бабушка сильно заболела, ухаживал за ней сам и никого не подпускал, даже нас, не то что медсестру. Это тоже – любовь!
Иза пожала плечами. Любовь и таблетки? Любовь и судно?
И уже вечером встретила его. В случайной компании случайных людей – неслучайный, единственный в мире мужчина.
Первое, что он сказал ей:
– У нас с вами глаза одного цвета.
Иза пригляделась – ну да, похожи. Темные, зеленые, есть такой камень – лиственит.
Про лиственит он знал. Он вообще знал всё, что нужно, – и сверх того. Иза первое время боялась отворачиваться или закрывать глаза – вдруг исчезнет, и с ним – всё нужное и важное. И сверх того.
Томочка много раз просила Изу познакомить их – чтобы просто увидеть своими глазами этакое чудо и уверовать таким образом в любовь (не верила в нее Томочка, хотя батюшка в церкви много говорил о любви – а сам, по слухам, жил со своей попадьей плохо, без души. Попадья даже жаловалась на него в кулуарах. По слухам). Иза стояла насмерть – пока не может, потом обязательно познакомит. Зато она показывала Томочке все его письма и смс – такие на Томочкиной памяти никто никому в жизни не писал, только в романах. Он восхищался Изой и так разнообразно писал о том, как ее любит, – с ума сойти можно! Томочка плакала от умиления, реснички мило склеивались, как ласточкин хвост.
«Моя ласточка», – писал Изе любимый. А потом еще на французском – ma hirondelle. О-балдеть, думала Томочка. И тут же сама себя поправляла – аллилуйя!
Сеня Андер тоже интересовался знакомством – они с Изой с юности дружили и всех своих зазноб первым делом тащили «на сверку». Андер вот, например, честно представил Изе свою Юлю, и потом именно Иза вытирала ему сопли со слезами, когда Юля предала и хип-хоп, и самого Андера, уехала в Москву. На память она оставила Сене щенка-боксера по кличке Бакст. С претензией была девушка. И с длинными ногами.
– Ноги у нее хоть и длинные, зато толстые, особенно в коленках, – утешала друга Иза.
Андер плакал, и Бакст кривил морду, как будто тоже пытался рыдать по-человечески. Теперь оба перестрадали, и Андер даже добавил Юлю в друзья на фейсбуке – правда, она там мало что интересного про себя пишет, да еще и с орфографическими ошибками. Вот и все претензии!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».