может произойти в любую минуту. Мало того, что болезнь эта еще малоизученна, но и ваш конкретный случай весьма запущен. На все воля Божья.
Человек, которого доктор назвал Брауном, неожиданно рассмеялся, сощурившись, как от внезапного солнечного луча. Маленький и легкий, словно жокей, он старался казаться спокойным и мужественным, что ему почти удавалось: лишь только чуть заблестели его залысины, и он не посмел достать носовой платочек, глубоко в кармане смокинга сжимая прохладный шелк.
– Что я почувствую? – спросил он.
– Симптомы весьма разнообразны, в зависимости от тех органов, где образуются гуммы.
– Гуммы?
– Или очаги поражения. Если это будет головной мозг, то вы сойдете с ума, если спинной – то разовьется прогрессивный паралич. Гуммы порой образуются в сердце и легких, да мало ли, где еще… Вы уж извините меня за откровенность, сэр, но я считаю своим долгом полностью отработать свой гонорар. Вот, кстати, мои рекомендации, я изложил их в письменном виде…
Больной дальше не слушал. Он достал из кармана шелковый носовой платок с инициалами «Би-Уай» – хвостик буквы скользнул в сторону, словно вышивка была сделана неумелой детской рукой – и тщательно вытер лицо. Позже, выйдя на пустынную в тот час Харви-стрит, где по-прежнему моросил тусклый дождь, он выбросил в урну купленный у доктора конверт.
Никто не должен знать, что с ним произошло, никто не будет свидетелем его последних страданий. Близкие получат лаконичные уведомления – позже, когда уже нельзя будет что-либо изменить. Вся эта жизнь, полная опасности, тяжелой борьбы и мучительных унижений, будет кончена.
Он взял кэб и приехал на вокзал, где купил билет до Саутгемптона: поезд отходил через час, что было весьма кстати, так как за это время он не успеет передумать. Сидя в маленьком перронном буфете с чашкой белого кофе, он окончательно оттачивал детали плана, родившегося в кабинете доктора Льюиса Мак-Шикльгроу.
Он уедет настолько далеко, что найти его будет невозможно. Да, именно! Вся эта жизнь, полная зла, несправедливости, лжи и заблуждений, будет кончена, и начнется новая, пусть короткая и одинокая, но – совершенно другая жизнь.
Тяжело и лениво потащился поезд, срезая предместья Лондона краем оконного стекла, выстукивая на стыках сначала медленное скрипичное: «На-деж-да», затем – выйдя на простор Суррея и набрав скорость – частое барабанное: «Ни-ког-да»…
Пассажир вскоре заснул и сладко, как показалось со стороны его соседям по купе, спал несколько часов, пока поезд не прибыл на конечную станцию. Он не заметил даже крупной коричневой мухи, которая, гонимая всеми, нашла надежное прибежище на его высоком лбу.
Оказавшись в порту Саутгемптона, он испытал минутное колебание перед стеклянной вертушкой трансагенства и, пройдя с полквартала, быстро замерзнув на мокром ветру, неожиданно зашел в совсем другую дверь.
Это оказался офис колдуньи, его хозяйка немедленно появилась на пороге пустой приемной с широким пригласительным жестом:
– Хотите узнать свою судьбу?
Грустно улыбнувшись, он пожал плечами и прошел, куда ему указали, хотя никогда прежде не посещал подобных заведений.
– Попробую определить ваше имя, – проговорила хозяйка и, закрыв глаза, утробным голосом зашептала:
– Ли… Ле… Лю… Вы, вероятно, китаец?
– Нет, не китаец, – поспешно ответил Браун. – Моя фамилия Лили. Оскар Лили, если это имеет значение.
– Дайте мне вашу руку, мистер Лили.
Через полчаса он вышел на улицу, расставшись с двумя шиллингами, удрученный. Ничего похожего на его судьбу, разумеется. Ничего общего с прошлой и будущей жизнью. Он никогда не верил во всю эту мистическую чепуху. Между прочим, гадалка предсказала ему смерть от воды…
Он прошел сквозь вертушку трансагенства и поинтересовался ближайшем рейсом в Нью-Йорк. Клерк ответил, что ему повезло: ближайший отходит через три часа – крупнейший, комфортабельный лайнер, но…
– Остались билеты только в третий класс. Надеюсь, вы…
– Разумеется. А когда следующий пароход?
– Завтра утром. Чартерный рейс. Есть комфортабельная каюта. Позвольте ваш паспорт… О, замечательно! Как гражданин Североамериканских Штатов вы не подлежите медицинскому контролю.
Пока клерк оформлял документы, он стоял у окна и смотрел на дождь. Капли ползли по стеклу, извиваясь, прокладывая себе дорогу в невидимых холмах и лощинах. Какой-то пароходик, чартерный, явно левый рейс… Смерть от воды… Именно такие суда чаще всего и тонут. Будь он хоть чуточку суеверен, то взял бы тогда билет на этот лайнер, абсолютно непотопляемый, как, кажется, писали о нем газеты, пусть даже и в третий класс… К тому же, до завтра так много еще времени, и он может передумать: броситься назад, в Лондон, все рассказать жене…
– Мистер Роуз! – донеслось от конторки, и Браун живо обернулся, потому что именно на эту фамилию был выписан его американский паспорт.
– Хочу вас обрадовать, мистер Роуз, сэр! Только что сообщили, что один из пассажиров