скажем так, «инициальному» опыту, в котором рождается его философия – и к его мысли о существовании свободной воли, реализованной им в жизненном решении и поступании.
После выхода из депрессии Джеймс находит реализацию и своей способности к живому и трезвому самонаблюдению, сопряжённой с интересом к душевной жизни как к предмету практического отношения. Получив после своего выздоровления место преподавателя в Гарварде, Джеймс создаёт первый в США курс психологии, к чтению которого приступает спустя несколько лет после начала работы. С 1878 г. он начинает писать учебник «Основы психологии» („Th e Principles of Psychology“), который выходит в двух томах в 1890 г. Через два года – в 1892 г. – Джеймс выпускает сокращённый вариант книги. Именно его Вы и держите сейчас в руках.
В построении своей психологии Джеймс оказывается верен способу рассматривать вещи с точки зрения их практической значимости. «Наши способности к образованию новых привычек, к запоминанию последовательных серий явлений, к отвлечению общих свойств от вещей, к ассоциированию с каждым явлением его обычных следствий, – пишет Джеймс, – представляются для нас как раз руководящим началом в этом мире, и постоянном, и изменчивом в то же время; равным образом и наши эмоции и инстинкты также приспособлены к свойствам именно данного мира. По большей части, если известное явление важно для нашего благополучия, оно с первого же раза возбуждает в нас живой интерес. Опасные явления вызывают в нас инстинктивный страх, ядовитые вещи – отвращение, а предметы первой потребности привлекают нас к себе. Короче говоря, мир и ум развивались одновременно, и поэтому в некоторых отношениях как бы приспособились друг к другу» (наст. изд., с. 27).
Такая исследовательская позиция позволяет Джеймсу сделать свою психологию по-настоящему практичной. Именно начиная с Джеймса практичность, практическая применимость становится характерной чертой американской психологии. В стремлении к практичности науки Джеймс оказывается един с общим для Америки отношением к науке и её задачам – отношением, принципиально отличным от того, что господствует в это время в Европе, особенно – в Германии.
Академическая наука в Германии конца XIX в. принадлежит университетской среде, важнейшую роль в формировании которой сыграл В. фон Гумбольдт, ставший, по выражению Г. Шельски, «кем-то вроде отца церкви для немецкого университета. Основные принципы идеи университета – как идеи института – он изложил следующим образом. В так называемом «Литовском школьном плане», датированном сентябрём 1809 г., говорится:
„Университету по праву принадлежит то, что человек может найти благодаря самому себе и в себе – постижение чистой науки. Для этого самостоятельного акта, осуществляемого в собственном рассудке, необходима свобода и содействующее уединение, и из этих обоих пунктов вытекает в то же время вся внешняя организация университетов“.»[5].
Немецкий университет способствовал формированию сообщества учёных, научный поиск для