Рассказ о том, как инженер Семплияров дьявола вызвал. Василий Гонзалес

новенной: среднего роста, рыхлый, с узкими плечами и небольшим пивным животиком. Оставшиеся в небольшом количестве волосы на голове были светленькие с тусклым серебром, лицо Ивана Ильича круглое, всегда немного припухшее, чистые щечки чуть обвисшие, нос курносый, под маленькими тусклыми глазками – мешочки.

      Семплияров был холост, точнее сказать, разведен. Жил один, исправно вел незамысловатое холостяцкое хозяйство. Единственный сын Ивана Ильича – Сергей Иванович – был уже совсем взрослым молодым человеком, заканчивал университет, отца почти не знал и знать не хотел. За такое отношение отца к сыну нужно благодарить бывшую жену Семплиярова – Наталью Александровну. Женились по любви, а развелись, когда Сереже было всего три годика. На суде сказали, что не сошлись характерами, чтоб не объяснять настоящей причины. На самом же деле муж, что называется, застукал свою жену с любовником. Причем, застукал очень нехорошо: у себя дома, в супружеской постели, в самом, что ни на есть, процессе. Даже наблюдал несколько минут за этим самым процессом.  Сережа остался с матерью. Наталье Александровне удалось зачем-то воспитать в сыне такую ненависть к «бросившему» их Ивану  Ильичу, что до сих пор Сережа всячески избегал встреч с отцом. Хотя, взрослый уже, пора бы и разобраться, что к чему, и всех простить.

      Служил Иван Ильич Семплияров  рядовым инженером-конструктором на заводе металлоизделий. Служил уже двадцать четвертый год в одном месте и в одной должности. В армию не взяли по причине плоскостопия, а на заводе показали кульман у окна, вручили полупустую готовальню и сказали: это твои орудия труда. За двадцать три года менялась власть в стране, менялось название завода, на территории появлялись арендаторы – автосервисы и производство каких-то чебуреков, сменялись хозяева и директоры. Приходили немцы со своими инвестициями, арендаторов прогнали, все отремонтировали, навезли оборудования, половину сотрудников уволили, Семплиярову на стол поставили компьютер. Семплияров компьютер быстро освоил, а немцев вскоре прогнали. Двадцать три года прошли, как один день: сегодня похоже на вчера, завтра похоже на сегодня. Двадцать три отпуска в Крыму, двадцать три тринадцатых зарплаты, двадцать три никчемных сувенира на Новый год.

      Были у Семплиярова и страсти. Иван Ильич очень любил оперу, и часть каждой зарплаты тратил на билеты в театры. В театре он бывал счастлив. Еще Иван Ильич обожал Врубеля, мог часами сидеть у его демонов, напрочь отрешившись от действительности. И в эти моменты он бывал счастлив. Лет пять назад Семплияров перестал читать книги, пропала потребность, хотя до этого читал очень много, чтение тоже иногда давало ощущение счастья.

      Ни друзей, ни врагов Иван Ильич не нажил, с одноклассниками и однокурсниками никаких отношений не поддерживал, с сослуживцами был вежлив, но близко не подпускал.

      В последнее время от такой жизни иногда хотелось выть. Семплияров выл. Выл жалобно и страшно, тихо, со слезами и соплями, подолгу не мог успокоиться.

      Очевидно, что нужно было что-то менять, а лучше поменять все и сразу, поскольку уже годы, немного  осталось, а ярко пожить еще хочется. Уж неизвестно, как размышлял над возможными переменами Иван Ильич, какие сценарии для себя писал, какие возможности рассматривал и какие риски учитывал. Да только самым подходящим способом коренным образом перевернуть свою жизнь Семплияров избрал ни больше, ни меньше, как продажу своей души Сатане.

      Семплияров внимательно изучил вопрос в Интернете, списался с двумя шарлатанами, называвшими себя посланниками темных сил (от них он получил пару практических советов, оказавшихся впоследствии вполне дельными), собрал все необходимые ингредиенты для заклинания и приступил к вызову дьявола. Прямо у себя в квартире, на полу в единственной комнате. Стоит отметить, что у Ивана Ильича было несколько сценариев исполнения заклинания, он не стал выбирать, а решил исполнить все, какой-нибудь да сработает. Рассуждал так: коль скоро дьявол заинтересован в покупке душ, то, соответственно, он заинтересован в том, чтобы явиться на зов. А уж как этот зов выглядит, не должно иметь значения.

      Семплияров зажег свечи, нарисовал на ламинате звезды, шестерки, другие непонятные символы, разложил в нужных местах всякую гадость, порезал пальцы, чтобы добыть свежую кровь. Затем стал  читать вслух абракадабру, делать загадочные пассы руками, брызгать кровью на свои рисунки. Все это он проделал несколько раз в разных последовательностях, с небольшими вариациями. Иван Ильич горячо желал почуять запах серы, увидеть, как открываются врата преисподней (что бы это ни значило), ощутить жар адского огня, и назвать, наконец, появившемуся дьяволу цену за свою бессмертную бесценную душу. Но пахло по-прежнему  горящими свечами и гадостью, разложенной по вершинам пентаграммы. Стены комнаты оставались на месте, и некому было назвать свою цену.