мало из-за занятости. Все так живут, не одни они исключение. Жизнь только в книжках кажется романтикой, а на деле всё гораздо прозаичнее: есть дом, в доме – холодильник, в нём – еда. Чтобы с голоду не умереть хватит, а до остального нужно доходить самому. Примерно такое слышал ребёнок Лолы с малых лет и не возражал, как не возражают заложники. Матери мальчик побаивался и уже сейчас откровенно её осуждал за многое. Впрочем, мнения этого о себе Капустина не знала. Не принято было между нею и сыном откровение. Ей оно было не нужно, ему могло сказаться.
Поднявшись, Лола пошла под душ. Выпитое накануне отзывалось горькой отрыжкой, тяжестью в печени и тошнотой. Впрочем, тошнило не только от выпитого. Вот только вырвать из себя остатки пищи просто – сунул два пальца в рот, и готово. А вот как избавиться от паскудного чувства ненужности? На это ответ Капустиной не дал бы никто. Кружилась голова, пылало лицо, подкашивались ноги. Лола ругала себя за то, что явилась вчера незваной на дачу к студентам и устроила там дебош. Но даже струи воды не могли вытеснить из головы упрёки Николая: «Зачем ты пришла сюда? Здесь собрались счастливые люди и друзья, а ты даже себе не друг. Ты плесень, от которой всякий нормальный человек стремится избавиться». Перед наступлением нового года, сказанное вчера впервые показалось справедливым. Одиночество женщина ощущала уже отчётливо. И причиной был не уход ребёнка из дома, а то, что Лоле совершенно некуда было идти сегодня вечером, чтобы отметить праздник.
4
Собравшиеся в его приёмной ректора института про аварию, конечно же, уже знали. Кроме тех, кто пришёл с Орловым несколькими минутами ранее, здесь были преподаватель по анатомии Павел Константинович Лысков, институтский завхоз Мирон, несколько уборщиц и Раиса Гершвина. Студентка заочного обучения на спортивном факультете, она также работала на педагогическом помощницей декана Ломова. Из Москвы, где жила, женщина приехала на собственной машине.
– Молодец, Гершвина, – похвалил Орлов и приказал: – Значит так: Горобова позвонила. Она будет с минуту на минуту и своих оголтелых приструнит сама. А вот педагогический факультет остался без присмотра. Так что, Раиса, бери Мирона, – кивнул ректор на завхоза, – и вперёд!
– Так, а как же без меня обойдутся мои поломойки? – обернулся пожилой завхоз на уборщиц. Мужчиной он был послушным, но не все приказы понимал с первого раза. Да и с равными по статусу уборщицами ему было спокойнее, чем с помощницей декана. Мария Николаевна Соснихина, одна из присутствующих, только отмахнулась:
– Иди уже, умывальников начальник и мочалок командир. Тряпки – это тебе, Мирон, не студенты. Их пристроить запросто можно.
– Вот вы за этим, Мария Николаевна, и проследите, чтобы везде был порядок, – попросил Орлов уборщицу. Она так давно работала в институте, что все знали её имя-отчество.
На этом все и разошлись. Лыскову ректор поручил взять