каты грома, то и дело встряхивали душный воздух, застывший в ожидании майской грозы.
Духота просачивалась в кабинет заведующего кафедрой с завидным постоянством, разбавляя запах пыли и старой бумаги, стопками сложенной на его рабочем столе.
– Ну, что ж, – наконец, изрек Леонид Петрович после длительного изучения журнала, – допуск вы получили, но при такой посещаемости вам второй курс не вытянуть. Вы же это понимаете?
Мира оторвала взгляд от вмятины на браслете, оставленной зубами королевской гончей. "Улепетывать от гончих и то было не так стыдно, как сидеть здесь" вскользь подумала она. Сессия была на носу, а она только-только сдала последний зачет, с боем вырвав допуск к экзаменам.
– Понимаю, – вслух сказала она. – А стипендия… – Она закусила губу. – Сохранится?
– Решение будет приниматься после сессии, – поправив очки с толстыми линзами, сползшими на нос, ответил завкафедры. – Так что, идите и готовьтесь к экзаменам. И помните, Мирослава, что ваше будущее в ваших руках.
Посмотрев на свои руки, от запястья до локтя обтянутые цельными, металлическими пластинами бронзового цвета, Мира сдержала ироническую улыбку, выдавив вместо нее сдержанную, и вышла из кабинета с крепнущим ощущение, похожим на то, которое возникает, когда посреди улицы на тебя неожиданно гадит пролетающая птица, то есть очень неприятным.
На улице пахло дождем. Студенты, как известно, весело живущие от сессии до сессии, суетливо пробегали мимо, досдавая недостающие для допуска курсовые и зачеты.
Присев на ступеньки учебного корпуса, Мира достала из тяжелой сумки, ремень которой надавил ей плечо, расписание экзаменов и сосредоточенно изучила его.
"Все не так плохо, как кажется" приободрила она себя, вновь и вновь пробегая глазами по предметам, которые были вынесены на летнюю сессию.
Конспекты и учебники у нее были, мозги, вроде, тоже, так что единственное, что ей было нужно, это тишина и покой. "Мечтать не вредно" не весело подумала она.
Спрятав расписание обратно в сумку, Мира поправила растрепанную косу и с интересом посмотрела на девушку, грациозно пересекающую улицу под многочисленные взгляды представителей сильного пола, стук каблуков которой и привлек ее внимание.
Вот, казалось бы, все в той девушке было прекрасно – и длинные, стройные ноги, и тонкая талия, и высокая грудь, и зовущая улыбка на красивом лице, но ни один обращенный на нее взгляд так и не подкрепился хоть каким-то действием со стороны парней.
Кто-то предпочел просто смотреть вслед, кто-то отвернулся, кто-то кинул ей в спину пошлую шутку, над которой рассмеялись товарищи, а кто-то, проводив взглядом, вернул внимание своей подруге.
И тогда Мира впервые задумалась о предпочтениях и доступности: люди тянутся к тому, что действительно им нравится, к тому, что лучше, или же делают выбор в пользу доступного и неприхотливого, потому что так проще?
Раскаты грома снова встряхнули столичный воздух, напомнив о неизбежно надвигающейся грозе. Зонтика у нее не было и, дабы не испытывать шаткую удачу, в которую, в общем-то, она и не особо верила, Мира поспешила на остановку, надеясь до начала грозы успеть зайти в магазин.
Автобус как раз подъезжал. В такое время он был почти пустым, и его двери охотно открывались для немногочисленных пассажиров, как и она спешивших проскочить по своим делам до дождя.
Мира ускорила шаг, ведь интервал между автобусами не в час пик был огромным. Пробегавшая мимо черная, лохматая собака с тянувшимся за ней поводком зацепила ее хвостом.
Она на автомате схватила поводок, чтобы удержать собаку, рвавшуюся к проезжей части, и, прежде чем ей в голову пришло, что собака могла утащить ее за собой, поводок опасно натянулся вместе с ее рукой.
Корпус тела потянулся следом, и Мира, почти представив себя на месте Мэри Поппинс2, только без зонтика и без взлета вверх, почувствовала на талии чью-то руку, крепко удерживавшую ее на земле.
Шершавая ладонь, уверенно пронзившая статическим разрядом, накрыла ее руку, державшую поводок, и потянула на себя.
– Стой, девочка! Ко мне! – Натяжение поводка ослабло, и собака, передумав соревноваться с машинами, с лаем подбежала к хозяину. – Вы в порядке? – спросил он, выпуская Миру из спасительных полуобъятий.
Проводив досадным взглядом, отъезжавший автобус, Мира развернулась к хозяину собаки – двухметровому шатену с сексуальной сережкой в левом ухе, волосы которого были собраны под резинку, а суровая борода скрывала почти все лицо.
Несмотря на духоту, он был в бледно-голубой рубашке с длинными рукавами, красиво облегавшей его мускулистый торс, по которому можно было смело изучать строение мышц, настолько внушительно они бугрились под тонкой тканью, остро будоража девичью фантазию.
Классические брюки с толстым ремнем, соблазнительно обвивавшем крепкие бедра, не менее эффектно подчеркивали длинные, накачанные ноги, а выпуклость ширинки невольно вызывала уважение.
Глаза цвета расплавленного серебра с нескрываемым