Я уверена, и ты, сестра, обретешь свое счастье», – читала девушка, присланное давно письмо, сидя на краю кровати в своей маленькой комнатке.
Перечитав в очередной раз, она положила его обратно в конверт и закрыла в ящике деревянного комода. Девушка услышала голоса за дверью и вышла, спустившись вниз к завтраку. За столом уже присутствовали члены семьи, которые проживали в доме. Сам дом был небольшим по сравнению с остальными в городке, непримечательный, двухэтажный, с холлом внизу, маленькой гостиной, столовой и музыкальной комнатой, где дети семьи обучались и практиковались игре на пианино и арфе, но второй инструмент, к сожалению, сейчас был сломан. На второй этаж вела обычная лестница, где находились спальни проживающих, всего три: для главы семьи и ее супруга (в данной семье командовала матушка), сына и двух дочерей, ранее делящих одну комнату, сейчас же с переездом старшей та осталась для младшей. В холле появился молодой парень в очках. На нем светлая жилетка на пуговицах, с рубахой под ней, темные штаны и босые ноги. Как только он заметил идущую вниз по лестнице девушку, то громко обратился к ней с улыбкой:
– Савѝтри, сегодня снова твой день! Яркое солнце озаряет светом!
Девушка улыбнулась в ответ, посмотрев на улицу сквозь окна гостиной. Она подошла к парню, и они вместе направились в столовую. Там за столом сидела женщина в возрасте с деловитым и недовольным видом. На ней было красивое цветное платье с круглым декольте, жемчужные бусы и серьги, волосы собраны наверх и заколоты гребнем. Напротив нее – пожилой мужчина с небольшой седой бородой, в довольно простой и старой одежде вроде рубахи, потемневшей от старости и стирки, и жилетке примерно такого же состояния. Не успели молодые войти, как женщина воскликнула:
– Леонард, ты опять за своё! Сколько раз просить перестать называть сестер и всех вокруг какими-то непонятными вульгарными названиями! Что за вздор!
Парень помог сесть сестре и, присев сам, спокойно ответил:
– Матушка, это не названия, это имена, имеющие свои трактовки, и они вовсе не вульгарны.
– Да, «солнышко» разве звучит плохо, Элеонора? – заступился пожилой мужчина.
Матушка нервно вздохнуло и бросила колкий взгляд на супруга.
– Для вас всё хорошо, только обо мне никто не думает! – продолжила возмущаться Элеонора.
– Ча̀нда… – произнёс тихо Леонард.
Сестра хихикнула, пытаясь скрыть веселье, поджимая губы.
Матушка, снова вздохнув, пожаловалась:
– Ну конечно! Теперь я объект насмешек собственных детей! Вырастила! Заслужила такое отношение! Старшую еле как отдала замуж за обеспеченного человека из высшего общества, кого было крайне трудно заинтересовать, а вы, похоже, так и останетесь в своих нелепых мечтах и «чандах» каких-то! Никто обо мне не думает!
– Са̀рика… – прошептал сын.
Дочь усмешливо кашлянула. Отец опустил голову в тарелку в попытке начать завтракать, не обращая внимания на ворчливую супругу, к которой в общем-то уже привык за всю совместную жизнь, ведь она даже на свадьбе, будучи молодой, возмущалась весь день о не таких скатертях, не тех цветах и некрасивом платье. Но всё же с возрастом становилось труднее переносить склоки, терпению спокойного добряка приходил конец.
– Обеспеченный и из высшего общества – два единственных критерия для поиска мужа… – добавил Леонард.
Его аккуратно пихнула локтем рядом сидящая сестра, дабы не раздувать конфликт с матушкой. Но она слышит и, безусловно, не может промолчать.
– А что не так с супругом нашей Белинды? Мистер Хартманн образован, воспитан, имеет хорошее состояние и приличную семью! – выступила в защиту матушка.
– А еще имеет лысину, живот и вредные привычки! – ответил смело сын.
Матушка ахнула и схватилась за сердце.
– Лео, прекрати, – попросила сестра.
– Иви, я не хотел грубить, просто матушка, как всегда, не объективна… – прошептал брат.
– Думаете, легко было выдать Белинду удачно замуж при нашем нынешнем положении?! – воскликнула миссис Флорес, убрав руку от сердца, и вновь бросила осуждающий взгляд на кушающего супруга. – Да и к тому же внешность весьма обычная… как трудно мне было уговаривать и обихаживать родителей мистера Хартманна, ведь он то и дело поглядывал на Ивонн!
Снова услышав знакомую до боли историю про себя, девушка вздохнула. И ведь на самом деле она была очень красивая и приятная. Темные густые брови ровной дугой, длинные черные ресницы вокруг голубых, как небо, глаз, аккуратный носик и пухлые узорные губки. Точеную фигуру выделяли и подчеркивали даже самые обычные серые платья. Длинные темно-русые волосы с золотистым оттенком слегка вились. А любые серьги прекрасно смотрелись на маленьких резных ушках. Ивонн в большинстве была похожа на папу, у него когда-то были золотистые локоны и густые ресницы с бровями. Но с возрастом волосы превратились в короткие седые, лицо покрылось морщинами, нѐкогда выразительные голубые глаза невольно уменьшились и потеряли былой блеск в кожных старческих складках и опускающихся веках, а нос, наоборот,