оправдывает свою фамилию. Девушка Мария бьется в истерике и судорогах от несправедливости Судьбы, но потом перестает нюхать эту белую дрянь и решает бороться с лучшими рестлерами страны на просторах той же страны и во имя ее, родимой.
Жестокость хозяина неоправданно растет день за днем. В одно утро он подменяет за завтраком всей прислуге блинчики с апельсиновым вареньем на жареную баранину. Прислуга, не заметив подмены, объедается и мучается изжогой. Сеньор Гомес демонически ржет в фонтане.
Отважная Мария в знак протеста плохо проглаживает штаны хозяина и уничтожает его коллекцию чеков из супермаркета «Кеймарт». Сеньор Фернандес от злости берет себе имя Хуан и бьет кнутом любимого плюшевого слоника Марии на глазах старой двадцатипятилетней кухарки Нуньес.
Нуньес в отчаяньи бегает кругами и случайно выигрывает дерби и новую попону с надписью «Странная, но быстрая».
Мария безжалостно мстит всем кому попало и швыряет в стену любимую чашку сеньора, уже Хуана, с надписью «Один раз – не БандерАс!».
На асиенде царит веселое оживление, с криками «Подлые твари, где моя чашка?», «Сеньор, я налила вам чай в ванну – пожалуйте пить, бхахахах!», «Сеньор без чаши – что Медведь без Маши». Над всем весело звучат гитара, треугольник и транспортир.
Полиция приезжает вовремя и немузыкально поет «Бессамемучу», мучая сеньора угрызениями совести, нудным морализаторством, новыми чашками для кофе и каленым железом.
Сеньор раскаивается, отдает все состояние Марии и берет себе нейтральное имя Иван Федорович. Все счастливы. Мария открывает салон модных кастрюльных крышек из меди, о чем так давно мечтала.
Ну так вот, уважаемые.
Ничего подобного не написано в этой почти книжке.
Почти фантастика
Развлечения
Однажды Семен Иванович, совершенно неожиданно для себя, обнаружил в своем огороде соседского мальчишку Петьку, самозабвенно поедающего взращиваемую Семеном Ивановичем морковь. Мысль о том, что семья лишается бесценного каротина, вкупе с отсутствием раскаяния на лице у Петьки, так взбесила Семена Ивановича, что Петька незамедлительно стал обладателем:
а) пылающего, выкрученного крепкими пальцами фермера, уха;
б) отхлестанного хворостиной, согласно Уставу Огородников, зада;
в) огромного, как экономическая мощь Китая, чувства обиды.
Такая Большая Обида не могла уместиться в тщедушном теле Петьки и была разделена с любящим родителем – Захаром Николаевичем. Захар Николаевич не смог вынести вида плачущей плоти от плоти своей и вышел потолковать по-соседки с Семеном Ивановичем.
– А не охренели ли вы, Семен Иванович, чужих детей бить? – вежливо начал он беседу. – Я ведь за такие выверты могу и побои вам нанести. Предположительно, в область лица.
– Разумеется, – не менее галантно подхватил разговор Семен Иванович. – Отчего ж не попробовать повредить лицо человеку, который пытается помешать всякому отребью наедать морду у себя в огороде? Это ведь гораздно легче, чем самому попытаться прокормить свое отребье. А насчет побоев – советовал бы вам не горячиться. Я вполне удовлетворен расправой над вашим сыном. Избиение вас тоже приятно, но зачем мне столько удовольствий в один день?
И засмеялся обидно. Захар Николаевич в сердцах пнул ограду из сетки рабицы, разделяющую огороды. Пес Семена Ивановича, совершенно случайно оказавшийся по ту сторону сетки, взвыл от боли и выбежал от греха с огорода.
– Заметьте, я пинал свою сторону забора, на что имею полное право, – захихикал подло Захар Николаевич.
– Чем вам животное не угодило, а? Да вы большее животное, чем ударенный вами пес. Видит бог, я не хотел этого. Вы сами виноваты, – вздохнул Семен Иванович, достал из кармана револьвер и открыл огонь по Захару Николаевичу.
– Заметьте! – кричал он между выстрелами. – Я стреляю по своей стороне забора. На что имею полное право.
Захар Николаевич ойкал и кривился при каждом попадании, но не переставал дразнить Семена Ивановича:
– Мазила вы! Стреляете вы так же плохо, как и следите за своей морковью. Которая, ксати, и не уродилась вовсе! Сейчас я вам это докажу.
Захар Николаевич метнулся в сарай и через мгновение выскочил оттуда с огнеметом.
– Страшнейшая засуха в регионе! Сгорело все! – кричал он, выжигая дотла огород, одежду и волосяной покров Семена Ивановича.
– Что ж вы за хамло такое? – обиделся Семен Иванович. – Одежду попортил, прическу опять же… Неадекватный вы дурак, Захар Николаевич. И из-за этого у вас сейчас будут проблемы.
Семен Иванович покрутил пальцем над собой. Образовавшийся от кругового вращения пальца смерч прошелся по огороду Захара Николаевича и потоптался на сарае и бане, не оставив от них ничего, кроме приятных воспоминаний.
– Старый, добрый, нечестный прием, – хмыкнул изрядно потрепанный Захар Николаевич. – А вот недвижимость