Песок и вода. Ольга Горинова

рквушки у реки, рубашки до колена…

      Едва коснется этого (а касалось часто, потому что это было то время, когда в России как раз началась эта тема, и не просто начиналась, а даже входила потихоньку в моду) – так и начинало пахнуть ладанной духотой, в сенях сознания и детской его памяти шевелились какие-то темные бабки, сгорбленные и суровые, а в самых-самых углах темнели иконы с яростными глазами. Ни бабки, ни образа на людей при этом не походили.

      Человек работал инспектором общепита (давайте-ка и звать его будем Инспектор), ездил повсюду с проверками и, сказать по правде, на тараканов или какие-то иные нарушения он натыкался даже реже, чем на все ту же веру: то у водителя в машине на приборном щитке тройной, сигаретой прокажденный складень из картона, то у директора ресторана крест на цепи во все пузо, то скатерки «постненьким» уставят ради высокого гостя – и такие улыбки при этом состроят, что Инспектор удивлялся, как у них еще рассольник не закарамелился. А уж когда в каком-нибудь приюте деток выводили на показ, личики-яички, щечки масляны, глазки васильковы – тогда он разворачивался да и уезжал, лишь подмахнув бумаги. Ну их, в самом деле.

      И еще придумал он для себя так: буду против. Пусть весь мир побежит свечечки ставить – а я останусь. Соседка додельная в квартирку стучит:

      – Почто стирку затеяли, седни девица косицу не плетет…

      – Ах не плетет, – закипал Инспектор, – ну так стирки мало, пойду еще машину поремонтирую, пойду остатки снега вон счищу с козырька… Чего бы еще поделать, раз девица-косица у нас тут?..

      И работал каждое воскресенье (и в другие исконно-русско-православные праздники) обязательно, из-за чего слыл ценнейшим кадром – всегда мог подменить коллег, верою живущих. На Пасочку – все на кладбище, яички на могилки покрошить, а он – молча, упрямо – месит весеннюю грязь колесами своей «восьмерки», пробирается в дальние районные места: а вот вам в воскресенье проверка!

      – Где у вас, уважаемые, повар? Напился ради светлого праздника? А будите! Не знаю никаких праздников.

      Инспектор был человек обстоятельный и войну православию (слово-то какое! сытое, умытое, румяное…) объявил не на шутку. До первой звезды нельзя? Ну тогда с утра не только обжираловку, но и выпивку хорошую устраивал себе Инспектор. Великий пост?.. Во-о-от когда мясу самое время! Милостыньку бабулечке подать, у храма Божьего просит? Нарочно, губы сжав, глядел мимо: навстают к воротам, не пройти по улице рабочему человеку. А перед прощеным воскресеньем завел себе обычай с начальством в хлам лаяться. Нарочно даже претензии копил иногда, чтобы прям накануне их все вывалить по-честному.

      Чтобы все было еще честнее, Инспектор купил и проштудировал Библию, а следом – и кучу книг с названиями, от которых так и веяло бородатой тугодумностью: был тут и «Типикон», и «Минея», и «Часослов» и даже «Требник», чтобы уж знать так знать – а еще, чтобы, хотя бы лишь намек учуяв, сразу спиной повернуться. Он и на службы сходил – не за один и не за два года, зато на все – и простоял их спиной.

      Стоял любые долгие службы, и ясно-зимние, и травяные, и темно-весенние, и яблочно-зеленые, прожигая входные двери взглядом, и лишь тогда выходил (точнее, пробкой вылетал), когда говорили выйти оглашенным