то. Но сдаваться на милость обстоятельств не входило в мои планы, и началась наша неравная борьба с порожним холодильником. Упс! Неожиданно, но выиграла я, найдя в глубине его на самой нижней полке завалявшиеся куски черствого хлеба с банкой черной икры. «Пища богов!» – улыбнулась я самой себе. И, радуясь своей удаче так, словно выиграла миллион долларов, весело начала напевать себе под нос.
Кофе дома, разумеется, не оказалось, что вызвало легкую досаду, но не сбило моего решительного настроя: возвращения блудной дочери в реальную жизнь. Набрав воды в чайник и включив его, я начала распаривать хлеб на водяном пару. Открыв банку с икрой и заварив в большой кружке пакетик с душистым чаем, уселась на высокую банкетку к столу. На хлеб я наносила толстым жирным слоем икру и поедала столь аппетитное кушанье с особым восторгом, запивая его сладким чаем. Зажмурившись от удовольствия, я причмокивала. «Все, что нас не убивает, делает сильнее, – мелькнуло в голове изречение мудрецов. – Ух ты! Наконец – то. Похоже, я возвращаюсь к жизни».
Блаженство нарушил звонок мобильного. На дисплее высветилось фото Ляльки Колывановой: на нем была изображена девчушка со светлыми локонами, обрамляющими круглое личико, со смеющимися серыми глазами и ямочками на щеках. Снимок был давнишним еще со школьных лет, но я его обожала, а Лялька сердилась на меня за то, что я категорически отказывалась его менять. Она терпеть не могла свои непослушные кудряшки и пользовалась в давно уже взрослой нашей жизни, где нам стукнуло по тридцатнику, выпрямителями волос.
– Ритка, – вопила в трубку Колыванова. – Наконец то, я дозвонилась! Ну, что за дурацкая привычка, отключать телефон. Твои предки уже с ума посходили. Нет, ты конченая эгоистка.
– Я тоже тебя люблю, Лялечка, – замямлила я в ответ с набитым ртом.
– Что ты там бормочешь?
– Пью сладкий чай и лопаю черную икру,– пыталась доложить я обстановку.
– С чем ты пьешь чай? – не поняла подруга. Но находясь в нирване бытия, ощущая, что пища, наконец, попадает в мой голодный урчащий желудок, меня ничем нельзя было сбить с толку.
– Что наскреблось по сусекам с тем и пью, – гордо ответила я.
– Так, – надрывала голосовые связки подруга. – Знаю я тебя, небось, лечилась от зеленой тоски – зеленой отравой. Представляю, как ты выглядишь!
– Нет, Лялек, на этот раз, не представляешь, – искренне заверила я ее.
– В смысле, не представляю? Может тебя пора уже кодировать? – От ее воплей мобильник, казалось, раскалился докрасна. И для моей не очень – то сейчас здоровой головы децибелы были в явном переборе.
– Да брось ты. Вечно все преувеличиваешь, – отмахнулась я. И решила все – таки разъяснить ей свое поведение: – Пить было особо нечего. Правда, есть тоже было нечего. Но мне ничего не хотелось: ни есть, ни куда – либо идти, ни кого – либо видеть. Сидела наедине сама с собой, отключившись от внешнего мира, зализывала свои раны.
– Ритка, тут такое дело. Твои предки мне телефон оборвали, я уже не знала, что им и врать.
-Лялечка, ты же у нас всегда была смышленой, – отчаянно льстила я подруге, надеясь на ее смекалку. Подхалимаж на Ляльку действовал мгновенно и безотказно.
– Да ладно, чего уж там! Ужом вилась на сковороде. Наплела им в три короба про твой творческий застой. Дескать, перестало посещать вдохновение, дабы писать свои шедевры, вот и уединилась в поисках себя самой, – гордо отчиталась подруга.
– Лялек, я тебя так люблю!
– Я тоже тебя, – окончательно сдалась Лялька. – Сейчас приеду. Только по пути заскачу в супермаркет, наберу продуктов. А на большее даже не рассчитывай!
-Не поверишь, Ляль, воротит даже при одной мысли об этом,– захихикала я.
– Если честно, Ритка, то я уже начала думать, жива ли ты вообще? Вот ведь какая: на звонки не отвечаешь, дверь не открываешь. Вовремя ты одумалась, дорогая, а то я уже МЧС хотела вызывать, вскрывать твою дверь.
– Лялек, выходит, я шибко везучая. Предстать перед бравыми бойцами я точно сейчас не готова. Не в той форме, – снова захихикала я.
– Ой, батюшки! Ритка, ты сама – то себя в зеркале видела? – опешила подруга, ввалилась ко мне в квартиру с тяжелеными пакетами.
– Сегодня увидела. Сама себя не узнала, – заулыбалась я.
– Ладно, не боись, Ритуля. Откормлю тебя так, что даже в джинсы свои не влезешь.
-Не-не, так не надо, – протяжно сказала я, в очередной раз странно хихикнув.
-Она еще смеется, – воскликнула подруга, перетаскивая огромные пакеты на кухню.
Я топала за ней, глупо улыбаясь. Усевшись на свою любимую банкетку, наблюдала за ее суетой, радуясь, что я не одна в этом мире. Есть верные друзья, в отличие от некоторых