нтическое восприятие города.
Нет, в Венеции есть на что посмотреть, есть чем восхититься. Венеция способна оставить неизгладимые впечатления. Достаточно один раз попасть на одну из прекраснейших площадей Европы – площадь Сан-Марко. И вообще центральная туристическая часть города, что лежит по берегам Гранд-канала. Палаццо Санта-София в Каннареджо, Дворец дожей, знаменитый мост Вздохов, который нависает над Рио дель Палаццо, мост Риальто. А знаменитый коктейль «Беллини», который должен попробовать каждый турист. И непременно в баре «У Гарри».
Достаточно заблаговременно обзавестись комбинированной транспортной картой «Venice Card», и вам обеспечено стандартное бесплатное посещение самых красивейших мест в количестве двенадцати музеев, шестнадцати церквей и большого количества массовых культурных мероприятий. Можно нанять гондольера, если у вас денег куры не клюют, а можно воспользоваться транспортом, который у нас принято называть водным трамвайчиком, а в Венеции – вапоретто. Что, кстати, обойдется в пятьдесят раз дешевле.
Но Микеле Риенци не нужны улицы, запруженные толпами разноязычных туристов. Ему нужен был пустынный окраинный район, в который туристы забредают лишь вечерами, уставшие от сутолоки и гама. Здесь они могут увидеть старую Венецию, настоящую Венецию, ту жизнь, которой живет население. Мало кто из туристов задумывается, что почти девяносто процентов зданий Венеции находится в состоянии, требующем срочного, порой даже не косметического ремонта. Известняк, кирпич, штукатурка – все это от влаги разрушается, отваливается, выставляя напоказ щербины, как во рту нищего старика.
Встреча была назначена на острове Мурано, где стены домов и стены каналов дышат своей старинной, обшарпанной и заплесневелой подлинностью.
По каналу прошла моторная лодка, и терраса угрожающе закачалась и заскрипела. Две пожилые немки за соседним столиком взволнованно загалдели и, загрузившись пакетами с покупками, стали перебираться за столики на каменной набережной. Парочка влюбленных, по виду словаков, перестала обниматься и ушла в сторону площади. Вот тебе и Венеция! Прелый запах старой древесины, вонючая вода канала и заплесневелые каменные стены многовекового возраста.
Для души русского человека это было кощунственным, потому что Венеция в понимании русского интеллигента – это красочные карнавалы, певучие гондольеры и серенады под окнами красавиц, взирающих на тебя карими горящими глазами из-за ажурных занавесок. А Микеле Риенци не был итальянцем, а был он как раз потомственным интеллигентом, сыном университетских преподавателей. Он, собственно, и Микеле Риенци не был, а был он Максимом Алексеевым, оперативником службы внешней разведки. Этот паспорт он получил на явочной квартире взамен там же сданного швейцарского паспорта, откуда он и прибыл. Этих паспортов он больше никогда не увидит, как, наверное, не увидит и человека, который, похлопывая его по плечу, усадил на стул, чтобы сделать фотографию, а потом долго колдовал в другой комнате над документом.
Задание, пароль для явочной квартиры он получил в Швейцарии, где ему пришлось почти три недели терпеливо изображать туриста и гадать, для чего его туда отправили. Максим работал так уже почти три года. Сначала ему не доверяли самостоятельных заданий, и он работал в составе группы. Задания были разными, люди, которые в них участвовали, тоже. Они собирались в условленном месте в условленное время. Знакомились с целью и условиями проведения не ими разработанной операции, выполняли ее и расходились и разъезжались, чтобы больше никогда не увидеться или увидеться через пару лет совершенно в другой стране.
По коротким фразам своих коллег, ухмылочкам и взглядам Максим понимал, что кто-то когда-то уже встречался на других заданиях. Но ни расспросов, ни горячих воспоминаний не было. Специфика! Наверное, никто толком и не знал настоящих имен и фамилий друг друга. Закон профессии – чего тебе знать не нужно, того ты знать не должен.
Задания были разными. Иногда просто наблюдение с фото и киносъемкой, иногда подстраховка какой-то встречи высокопоставленных разведчиков, в лицо которых знал только старший группы. Были и ликвидации, были и вооруженные стычки с какими-то людьми. Кто эти люди, ни Максим, ни, скорее всего, его коллеги не знали. Это было и не важно. Такие же оперативники разведки другого государства, местные спецслужбы, а может, и международные бандиты. У каждого своя работа и свой риск.
Иногда Максим месяцами жил в какой-нибудь стране, а задание, ради которого его туда направили, так и не поступало, а иногда его и таких же, как он, оперативников дергали с одного места на другое чуть ли не в авральном порядке. Возвращаясь домой, он, как правило, неделями писал рапорта, отчеты, аналитические справки. Зачастую не особенно связанные с выполненным заданием. Часто угрюмые седовласые дяди изо дня в день часами мучили его расспросами, демонстрировали сотни фотографий отдельных людей, видов городов. И не всегда было понятно, что это: то ли продолжающиеся отчеты по прошлой операции или уже подготовка к следующей.
Родители знали, где он работает, потому что он закончил Академию ФСБ. В семье к его профессии относились с пониманием, только ни отец, ни мать не знали, в чем именно заключалась работа их сына.