РОБИН ГУД ИЗ АВСТРАЛИЙСКОГО БУША. Ирина Майорова

ни палили в голову и массивное туловище, но пули отскакивали от шлема и кирасы. Человек продолжал идти вперед, стреляя с двух рук и смеясь. Наконец кто-то перебил ему не закованное в металл колено, монстр тяжело рухнул на землю, и констебли осторожно двинулись к нему. Позади полыхала таверна, где задыхались члены банды и мирные жители. С упавшего стрелка стащили броню и едва не забили до смерти. Однако все же оставили в живых, чтобы залечить раны и… повесить.

      Тридцать две тысячи австралийцев подписали петицию, прося отменить казнь, но это не помогло. Одиннадцатого ноября 1880 года Эдвард Келли, «Робин Гуд из буша», закачался в петле. Но жизнь его продолжилась в легендах, балладах и песнях, в книгах и фильмах. Кто-то просто пересказывал историю бурной короткой жизни Келли, а кто-то пытался понять, как простой конокрад к двадцати пяти годам стал народным героем.

      Похоже, дорожка ему с самого начала предназначалась кривая – старшие в семье отлично знали, какова «на вкус» тюрьма, а младшие росли в такой нищете, что на праведную жизнь не оставалось никаких шансов. Отец, рыжий ирландец Джон Келли, отмотал каторжный срок то ли за кражу свиней, то ли за убийство фермера, а освободившись, переехал в колонию Виктория – штат на юго-востоке Австралии. Там в Беверидже он и встретил будущую жену.

      Джону было тридцать, а Эллен Куинн, тоже ирландке, – восемнадцать, и кое-что она в жизни уже повидала: мужчин семейства Куинн тоже не раз арестовывали за кражу скота. Они поженились, пошли дети: сначала Энни, потом Магги, в декабре 1854 года родился Эдвард, или Нед – так его звали все вокруг. В 1864-м семья переехала в Авенель, Джон перегонял стада и стриг овец. И пусть он чаще, чем надо, заглядывал в бутылку, все же изо всех сил старался жить честно, но полиция, прознав о криминальном прошлом мистера Келли, то и дело заявлялась с инспекцией: искала чужие клейма на скоте.

      Однажды констебли нашли шкуру с вырезанным тавром, только вот украл у соседа телушку не Джон, а его десятилетний сын – впервые в жизни… Парень признался в содеянном, но его никто не слушал. В воровстве, конечно же, обвинили отца и упекли в тюрьму. В семье к этому времени было уже пятеро детей, Эллен ждала шестого, и роды у нее принял Нед. Вскоре он спас тонувшего одноклассника, и в благодарность родитель мальчишки помог вытащить из тюрьмы Джона (увы, тот долго не протянул и умер от водянки).

      Овдовев, в начале 1867 года Эллен с детьми перебралась к родне в Гленмор. Концы с концами сводили с трудом, так что двенадцатилетний Нед вместо школьных премудростей учился ловить неклейменых лошадей, объезжал их, а затем продавал. Еще он освоил профессию стригаля и вскоре стал содержать семью.

      Едва наладившуюся жизнь разрушил брат отца, разыскавший их на новом месте. Эллен не ответила на ухаживания Джеймса, и в отместку тот сжег ее дом и загон для скота. Погоревав на пепелище, женщина с младшими ребятишками уехала искать работу, старшие батрачили на теток.

      Эллен всегда пользовалась успехом у мужчин, и на сей раз, похоже, зарабатывала вовсе не стиркой. Во всяком случае, довольно скоро она смогла купить участок земли и забрать из Гленмора детей.

      В городке Грета Эллен нелегально приторговывала спиртным. Там-то она и познакомила Неда со своим дружком Гарри Пауэром. Дюжий бушрейнджер – так в Австралии называли разбойников и беглых преступников – грабил дилижансы. Гарри и определил судьбу четырнадцатилетнего подростка, сделав его помощником: обучил меткой стрельбе, показал лесные тайники и выбил крепкими кулаками всякую надежду вернуться к прежней честной жизни.

      Наступил день, когда Келли вышел на большую дорогу и ограбил почтовую карету. Дебют оказался неудачным – его узнали, и едва парень заявился проведать мать, арестовали. Это было первое, но не последнее пребывание Неда в тюрьме. Тогда незадачливого юнца вытащил Гарри через верного адвоката. К семнадцати годам Нед еще дважды сидел за решеткой: за недоказанную серию ограблений и за кражу лошади. И хотя подсудимый уверял, что просто ее одолжил, ему дали три года.