теряют свою исключительность, и у тебя появляется время осуществить то, что всегда откладывалось на потом. Элиза откладывала на это далёкое «потом» своё одиночество.
Окружающие всю жизнь не давали Элизе покоя и пытались утешить её, как умели. Она не успевала насладиться очередным разрывом, как знакомые принимались подыскивать ей нового жениха. Стоило ей бросить работу, друзья предлагали новую. Ей пытались навязать ещё и детей, но тут Элиза сопротивлялась, как крепость натиску варваров. Тем не менее, в угоду другим Элиза успела два раза выйти замуж и развестись, поработать в школе, банке, рекламном агентстве, обзавестись толпой приятелей и познакомиться с роднёй отца, потому что «семейные связи – это святое».
Однажды жаждущая покоя и уединения Элиза взбунтовалась. Она бросила очередную работу, перестала отвечать на звонки, продала квартиру в большом городе и уехала туда, где одиночеством никого не удивишь – в маленький город на побережье.
Выбирая человека, ты выбираешь его прошлые и будущие дороги. Выбирая место, где ты будешь жить, ты соглашаешься на многих людей с их собственными вселенными…
Жители городка благосклонно отнеслись к новой горожанке – здесь Элиза почувствовала пусть не поддержку, но согласие терпеть её независимость.
В небольшом расположенном вызывающе близко к океану доме Элиза привела в порядок мысли и пересмотрела отношение к жизни. Ушедшая молодость вначале опечалила её, но сознание, что до немощи ещё далеко, приободрило.
Она почувствовала потребность сочинять и фантазировать и принялась писать. В основном женские романы, иногда статьи для местной газеты.
Как-то раз Элиза сочинила самую настоящую сказку, и какой-то маленький мальчик забросал её электронный ящик восхищёнными письмами. На одно из писем она ответила…
К детям у Элизы было настороженное отношение – непредсказуемые создания в основном доставляли ей неудобства, где бы она с ними ни сталкивалась. В ресторане они норовили опрокинуть на неё стул, в супермаркете вертелись под ногами, цепляя тележку, в кинотеатре яростно болтали ногами и сыпали попкорн. Но тот мальчик жил на безопасном расстоянии, и его письма были такими трогательными.
«…Дорогая Элиза, возле нашего дома летает пустельга, а иногда и кто-то потяжелее…»
Трудно удержаться от ответа на чью-то искренность и добрую непосредственность, и Элиза начертала пару строк благодарности за прочитанную сказку.
*****
Полуденное солнце в очередной раз сетовало на то, что эта симпатичная замкнутая женщина так поздно встаёт.
Элиза решительно шагала к центру города с целью купить что-нибудь к завтраку. Три раза в неделю она отправлялась за свежими покупками. В этом деле Элиза старалась полагаться не на здравый смысл, а скорее на интуицию. Каждый раз она готовила себе что-то новое, и симпатизируя необременительные импровизации.
– Здесь трудно подобрать оригинальное сочетание продуктов…
Элиза вздрогнула и обернулась. Обладатель приятного голоса оказался полноватым господином с негромкой внешностью.
– Простите, я, кажется, отпугнул Ваши фантазии…
– Пустяки! Они скоро вернутся.
Элиза удивилась собственной снисходительности и тепло улыбнулась незнакомцу.
– Эдвард! – представился мужчина.
– Постараюсь запомнить…
Выбирая продукты, Элиза хотела сосредоточиться на предстоящем завтраке, но к своему удивлению согнать мысли в нужное русло так и не смогла.
*****
Элиза за столом у окна задумчиво перебирала потускневшие письма и открытки с истлевшими уголками. Аккуратные разной высоты стопки корреспонденции делали стол похожим на деловой центр мегаполиса, в котором добрый великан решил навести порядок.
В распахнутое настежь окно врывались упругие волны ветра и короткие скрипучие зовы чаек. Изредка Элиза откладывала письма в сторону и мечтательно замирала, прислушиваясь к шелесту прибоя. Воспоминания стремительно плыли к ней, накатывая одно на другое, то разбиваясь в кипучую пену, то затихая в тёплой бухте.
Все эти затейливые куски картона, подписанные одинаковым размашистым почерком, Элиза хранила с единственной целью – не забыть о предательстве.
Элизе попалась на глаза открытка, на которой светлячками ночных огней сверкал Париж. Два слова на обороте породили шторм воспоминаний, который, впрочем, утих так же скоро, как и поднялся. «Любимая, жди!»
Она ждала двадцать лет. Надежду сменило отчаянье, его залила ненависть, ненависть растаяла в череде рутинных дней.
Мысли об утренней встрече немного взволновали Элизу. «Эдвард» – вспомнила она…
*****
Это началось через месяц после её появления в городе – маленький