центре и старенький «жигуленок-копейка», который почему-то еще бегает, хотя ему давно уже пора на свалку.
А еще есть подруги. Да и внешностью Бог не обидел вроде бы. Моих лет мне никто не дает, и на улице до сих пор пристают, значит, еще не причисляют к старухам.
В общем, не так уж плохо. Вот если б денег чуть побольше… Но тут телефонный звонок отвлек меня от грустных раздумий.
– Алло, Машка? – услышала я голос Татьяны, старой подружки.
– Привет!
– Маш, я что узнала! Оказывается, сорокалетие нельзя праздновать!
– Почему это? – удивилась я.
– Говорят, плохая примета.
– Ну и отлично! Шумно праздновать я и не собиралась, бабок нет. А теперь и вовсе все зажму, из-за приметы.
– Правда, что ль?
– Правда. Настроения нет… Да и вообще… Ты меня отвлекла.
– От чего это?
– Я, Танька, подводила итоги.
– Какие итоги? – растерялась Танька.
– Итоги своей жизни. И они довольно хреновые.
– Сдурела, да?
– Почему это?
– Кто в сорок лет итоги подводит? Что такое сорок лет? Это даже не юбилейная дата! Ее нормальные люди не отмечают, а тебе вздумалось подводить какие-то итоги! Дура ненормальная!
– Танька, ты чего орешь?
– А как на тебя не орать? Если хочешь знать, в сорок лет все только начинается! Ты вспомни, вспомни, Зинаида в сорок лет первый раз влюбилась по-настоящему, Люська в сорок лет первый раз родила!
– А библейская Сара родила вообще чуть ли не в сто лет! – рассмеялась я.
– Библия тут ни при чем, я тебе про живых женщин толкую, про наших знакомых, и вообще… Ой, Машка, а зачем я тебе звоню? У меня же было какое-то важное дело…
– Ты хотела мне сообщить, что сорок лет нельзя праздновать… – напомнила я Подруге.
– Господи, у меня уже склероз, Машуня! Совсем из головы вылетело! Для тебя есть шикарная работа! Я как услыхала, прямо зубами в того мужика вцепилась!
– В какого мужика? Что за работа?
– Надо срочно перевести какую-то суперновую поваренную книгу!
– Поваренную книгу?
– Ну да! Она здоровенная, а платят они шикарно – пять баксов за страницу!
– Пять баксов за страницу? Ты уверена?
– Уверена, уверена! Запиши телефон и завтра в десять позвони. Если он сам еще сегодня не объявится. Я ему такого о тебе наговорила! Расписала, какая ты, рассказала, каких ты авторов переводила, и он, похоже, впечатлился.
– Ну, Татьяна, если это выгорит, считай, ты мне сделала шикарный подарок к сорокалетию. Слушай, а сколько там страниц?
– Хочешь уже баксы подсчитать? – засмеялась она. – Точно я не знаю, но, кажется, около трехсот, так что полторы тысячи наверняка заработаешь.
– Танька, ты не шутишь?
– В наше время за такие шутки морду бьют, а меня эта перспектива не привлекает. Ладно, кончаем треп, а то вдруг он тебе звонит. Только не думай, что он какой-нибудь романтический герой, который подворачивается в минуту жизни трудную. Самый обыкновенный деляга, ни кожи, ни рожи, только бабки.
– На фиг мне его кожа? С меня вполне хватит, если он мне даст работу и честно за нее заплатит.
– Заплатит. Я знаю, как на него найти управу, так что смело впрягайся.
– Тань, а сроки? Какие сроки? – закричала я, сообразив, что такие деньги скорее всего дают за какую-нибудь сверхсрочность.
– Чего не знаю, того не знаю! Все, в окно вижу, Федька приехал, надо его кормить. Пока, подруга!
– Пока.
Господи, только бы все получилось, только бы все получилось, твердила я про себя. Нет, нельзя настраиваться на удачу – она живенько может отвернуться.
Не буду ждать звонка, лучше завтра позвоню сама и обязательно немножко покочевряжусь, чтобы этот тип не думал, что я так уж нуждаюсь в работе. Тогда он точно меня облапошит, знаю я нынешних издателей, они за грош удавятся. Буду изображать из себя весьма занятую даму, которой просто из чистого кулинарного любопытства хочется перевести поваренную книгу.
Однако мысль о возможности заработать хоть какие-то нормальные деньги не давала покоя, и я уже думала, на что их потрачу. Первым делом надо купить дубленку и зимние сапоги. Попробую уложиться с этим в пятьсот долларов, а тысячу… Тысячу отложу на черный день.
Хотя откладывать я ничего не умею. Слава богу, долгов нет. Этого я боюсь больше всего на свете. Даже занятая на день десятка тяготит меня. Зато сама даю в долг легко и с удовольствием, когда есть что дать. Как-то я подсчитала, что, если бы все мои должники вдруг разом вернули мне деньги, я могла бы неплохо жить, наверное, целый год.
Так или иначе, – а подводить печальные итоги мне уже не хотелось, и я решила перегладить накопившееся белье. Больше глажки я ненавижу только возню с ниткой и иголкой. Включив телевизор, я разложила на столе старенький