ратно. Он понял это еще вчера – сразу же, как только у него кончились деньги. Точнее, сам прикончил – впустую, по-глупому…
Не хотелось бы, конечно, скатываться до скабрезности – и, тем не менее, стоял конец апреля. Форточка в кухне была распахнута. Внизу бормотал овощной базарчик да слышалась лениво-разухабистая гармоника. Это музицировал известный всему району анархист Гриша. День деньской сидел он на своем матерчато-проволочном стульчике под черным махновским знаменем и торговал отнюдь не зеленью, но партийной прессой, наигрывая между делом подрывные мелодии, сопровождаемые не менее подрывными текстами:
Пароход плывет,
покрыт орнаментом.
Будем рыбу мы кормить
родным Парламентом…
Эти простые и правильные слова откликнулись в Пепельнице такой страстью, что он тихонько зарычал и медленно скрючил пальцы обеих рук, то ли норовя мысленно придушить кого, то ли взяться за рукоятки воображаемого пулемета.
С ужасным лицом Сергей покинул кухню и почти уже достиг порога неприбранной своей комнатенки, когда почувствовал вдруг, что в доме присутствует кто-то посторонний. Испуганно замер. Голод, скорбь и гнев – как рукой сняло. Грабители?.. Между прочим, вполне возможно. Второй этаж, шпингалеты на окнах поломаны и не задвигаются. Однако уже в следующий миг Сергей расслабился, а на устах его возникла и зазмеилась язвительнейшая улыбка. Грабители… Ах как кстати! Сейчас он войдет и спросит их (этак иронично, устало): «Ну и что вы здесь собираетесь грабить?..»
Затем улыбка сгинула. Грабитель-то нынче пошел – какой? Обкуренный, отмороженный, видиков обсмотревшийся: обидится чего доброго да шмальнет! Их ведь сейчас хлебом не корми – дай только курок спустить. Сергей поколебался и – будь что будет! – заглянул в комнату.
По ветхим обоям бродили блики, а возле хромого кресла (единственного предмета роскоши, не вывезенного женой после развода) стоял некто светлый, стройный и с крыльями за спиной. Вполне естественно, что Пепельница остолбенел, ибо ангела он зрил воочию первый и, скорее всего, последний раз в жизни. В земной, разумеется…
«По мою душу!.. – грянула догадка. – Почему так рано?.. Мне же и сорока нет…»
Но тут видение мигнуло и кануло, успев пробормотать что-то вроде: «Надо же как не вовремя…» – лишь светлые блики, тускнея, продолжали бродить по стенам… Померещилось с голодухи?.. Да нет, какая голодуха! До голодухи вроде бы еще далековато…
Пепельница взялся было за приостановившееся на полутакте сердце, когда, к ужасу его, ангел возник снова.
– Вы… за мной? – выдохнул Сергей, собираясь малодушно лишиться чувств.
Ангел смотрел неприязненно.
– Скорее, к вам, нежели за вами, – помедлив, промолвил он, затем указал хозяину на стул, сам же опустился в кресло. – Я – ваш ангел-хранитель, – сухо представился он.
Вообще-то на кресло это садиться не стоило, о чем Сергей обычно предостерегал любого гостя. Однако ангелу, судя по его исполненной небрежного достоинства позе, кажется, было наплевать на аварийное состояние мебели.
– Хранитель?.. – пролепетал Сергей, оседая на стул. – И вы меня будете… хранить?.. Я что-нибудь вчера хорошее сделал, да?..
Небесный посланник утомленно вздохнул и покачнул нимбом, как бы дивясь наивности хозяина квартиры.
– Крестились вы вчера… – укоризненно молвил он.
Сергей припомнил – и обмяк. Действительно, вчера…
Вчера, болтаясь в тоске по городу, безработный Пепельница забрел в недавно восстановленную церковку, на дверях которой висела бумажка: «Крещение – с 12». Призадумался, пересчитал наличность и, бесшабашно махнув рукой, стал в очередь к лотку…
Деньги, потраченные им на крестик и свидетельство, были последние, поэтому таинство запомнилось Сергею до мельчайших подробностей.
Моложавый поп разбойничьего вида прожег темным цыганским глазом собравшихся перед купелью, потом велел повернуться к западу и хором отречься от сатаны. С сатаной Пепельница дела никогда не имел и отрекался с легким сердцем. Кстати, он и раньше подозревал, что владыка зла обитает где-то на западе.
Гвалт в церкви стоял невообразимый. Детишки при виде попа начинали верещать и извиваться в руках у крестных, очевидно, принимая батюшку за врача в черном халате, а кисточку в его руках – за шприц. Позже, однако, Сергею объяснили, что это из детишек таким вот образом выходили бесы, которых они уже успели где-то нахвататься.
А потом… Потом батюшка сказал, что теперь у каждого из окрестившихся есть свой ангел-хранитель…
Стало быть, не соврал… Стало быть, не пропали денежки-то, окупились… Сквозь слезы умиления Сергей Пепельница глядел и не мог наглядеться на смутное сияние в кресле.
– Ну что, так и будем молчать? – не выдержал наконец небесный посланник. – Мне ведь некогда, у меня, кроме вас, еще сорок три человека…
А вот такой поворот решительно Сергею не понравился.
– Ка-ак?.. – обиженно распуская губы, протянул