Александр Золотько

Покер на костях


Скачать книгу

Сидишь, ругаешь себя нецензурно и борешься с соблазном послать все к чертовой матери. А где-то в глубине души точно знаешь, что если таки удастся это проклятое слово напечатать, то потом все пойдет гораздо проще. Как бы само собой. И потом будет мучительно обидно прерываться на сон и совершенно невозможно продолжать сражаться с клавишами и сном одновременно. И где-то к двум часам ночи все-таки придется укладываться спать на скрипучий диван-кровать только для того, чтобы еще почти час засыпать, успокаивая разошедшееся в писательском раже сердце.

      Если повезет, в эту ночь удастся разминуться со своим дежурным кошмаром, часам к одиннадцати утра получится тяжело, с натугой проснуться. И перемещаться по квартире, время от времени косясь в сторону компьютера. Никогда не удается предугадать, получится сегодня написать первое слово или нет.

      Черт. Я в последний момент удержал себя и не встал из-за стола. Сиди. Сиди и работай. Пиши роман. Гоголь, говорят, когда не мог ничего придумать, исписывал пачки листов одной фразой «Нечего писать».

      Проблема у меня несколько другая. Я знаю, что нужно писать. Я не могу заставить себя начать писать. В «Виконте де Бражелоне» силач Портос иногда не мог заставить себя сдвинуться с места. Из-за этого и погиб.

      Вот и я – хочу, знаю что, но не могу. Можно это назвать умственной импотенцией? Нельзя. Я надеюсь, что нельзя. У меня все в порядке. Я талантлив и удачлив.

      Это аутогенная тренировка.

      Кажется пошло. Первое слово сформировалось где-то в районе желудка и медленно стало подниматься к горлу. Немного похоже на приступ тошноты. Теперь главное – не спугнуть. Замереть, сцепить зубы, подняв руки над клавиатурой, и ждать. Еще секунда…

      Зазвонил телефон. Я его себе поставил недавно. Ужасно страдал из-за того, что приходится для телефонного звонка выходить на улицу, чувствовал себя почти неполноценным, пока не водрузил телефонный аппарат на полку книжного стеллажа. А потом понял в очередной раз, что не бывает на свете полного счастья. Что подобно тому, как к любимой жене прилагается не менее любимая теща, так и к удобству домашнего телефона прилагается ужас несвоевременных звонков.

      Первое слово, добравшееся уже почти до голосовых связок, замерло неуверенно, я закрыл глаза, тщетно надеясь, что телефон передумает и промолчит.

      Телефон зазвонил снова. Гоголю, между прочим, никто и никогда не звонил во время работы над «Мертвыми душами».

      – Да? – спросил я в телефонную трубку, встав из-за стола и подойдя к стеллажу. Я до сих пор не могу понять, почему не протяну телефонный шнур до письменного стола. На каждый звонок приходится вставать и идти полтора метра.

      – Это я, папа, – сказал Сан Саныч.

      В таких случаях я обычно отвечаю что, мол, не правда, что папа – это я, но на этот раз приходится обходиться без шуток. Сегодняшний вечер знаменателен не только моими писательскими потугами.

      Сегодня мой старший сын не просто первый раз принял участие в политической борьбе, расклеивая